Алекс тернер с бородой

Алекс тернер с бородой

Лидер Arctic Monkeys Алекс Тернер

У фронтмена Arctic Monkeys Алекса Тернера есть несколько конкурентов в борьбе за звание лучшего сочинителя рок-песен своего поколения, но когда дело доходит до фантастической рок-н-ролльной прически, он несомненный чемпион мира. Его уложенная в духе рокабилли челка — полноправный пятый член группы, она гордо взмывается над головой Алекса, а чтобы поддерживать ее в должном состоянии, нужны сразу два вида геля. Единственное, что может с ней сравниться, — кожаные байкерские куртки, которые Тернер носит, чтобы дополнить ретрофутуристический образ Леннона-в-Гамбурге, который он недавно для себя придумал. Почти столь же сильное впечатление производит огромная пряжка для ремня, которую Алекс купил в Японии: металлический орел, украшенный логотипом Kawasaki.

Тернер не только изменился внешне, теперь он стал совершенно иначе вести себя на сцене (Алекс не совсем уверен, что было первопричиной, одежда или сценическая манера: «Это как яйцо и курица», — объясняет он). Так Алекс выглядит определенно лучше, чем в безралично-бритпоповом образе, который он демонстрировал в середине нулевых, когда Arctic Monkeys внезапно стали самой громкой группой Соединенного Королевства (с умеренными успехами в Америке). В свои двадцать семь Тернер явно определился с тем, как он хочет выглядеть, а пятый альбом команды «АМ» показывает, что Алекс со товарищи наконец решили, как они должны звучать. Возможно, тут есть какая-то связь.

Алекс Тернер и Дэн Ауэрбах из The Black Keys

По словам Тернера, план заключался в том, чтобы записать диск, который звучал бы «почти как Spiders From Mars, перепевающие Алию. В том, что я чувствую, когда слушаю вещи в этих жанрах, есть нечто сверкающее, межгалактическое». Результат — подперченный фальцетом, наполненный грувом, немного странноватый, расслабленный альбом, абсолютно непохожий на дебютный лонгплей группы «Whatever People Say I Am, That’s What I Am Not» 2006 года, где жесткий гаражный панк сочетался с текстами, в деталях описывавшими ночную жизнь небольших английских городов (Тернер называл эту музыку «рок-н-ролл из закусочной»). «AM» — лучшая записьArctic Monkeys с того времени, или, если вы склонны верить легко возбудимой британской прессе, их лучший диск, и возможно, величайший альбом всех времен. Это девятая подряд пластинка команды, моментально возглавившая британский чарт, также, благодаря тому, что группа впервые в своей истории попала в серьезную радиоротацию, диск оказался на шестом месте американского чарта в первую неделю продаж — на сегодня это их лучший релиз в США.

Сегодня вечером, меньше чем через неделю после выхода «AM», группа стоит на сцене полуторатысячного зала Webster Hall в Нью-Йорке и проводит саундчек для второго концерта своего североамериканского тура. Челка, куртка и пряжка Тернера отражают свет софитов. Музыканты репетируют свежий материал и отрабатывают еще новую для них подачу, сориентированную на ритм. «Я часто слышал выражение «в кармане» (когда музыканты «в кармане», это значит, что они играют идеально слаженно, — прим. RS), — говорит ударник Мэтт Хелдерс. — Я даже и не знал, что этот карман существует! Там внутри очень круто».

На сцене Хелдерс поддерживает лихорадочно быстрый ритм на электронном барабане, а Тернер поет строчку из «Hold On We’re Going Home» Дрейка, перед тем как группа переходит к своему последнему синглу, мучительно медленному и сексуальному «Do I Wanna Know?». По признанию Тернера, большая часть текстов на альбоме рассказывают о разбитом сердце — он не сообщает подробностей, но предположительно, все восходит к произошедшему в 2011 году разрыву фронтмена с Алексой Чанг — моделью и телеведущей, с которой музыкант встречался несколько лет. В первый раз за многие годы у Алекса есть конкретная тема, о которой он может петь. «Это точно, — соглашается он. — И если у тебя есть такая основа, ты можешь разогнаться на полную. Мне хотелось бы думать о «Do I Wanna Know?» как о «Are You Lonesome Tonight?», к которой приделали реактивный двигатель».

Когда Arctic Monkeys впервые прибыли в Америку восемь лет назад, они тоже начинали с концерта в Нью-Йорке в крохотном клубе Mercury Lounge. Это было впечатляющее зрелище: музыканты были переполнены яростной, прыгучей подростковой энергией, но при этом практически не двигались, а Тернер ругал слушателей, когда они фотографировали команду на свои складные телефоны образца середины нулевых. Стоя на сцене, Алекс держал гитару почти у шеи, потому что привык играть сидя.

Сегодня зал Уэбстер-холла заполнен светящимися прямоугольниками: фанаты снимают видео, не останавливаясь. Теперь Тернер готов к большой аудитории и к камерам: он снимает гитару, чтобы ходить по сцене и танцевать, опускается на колени, когда играет соло, и бесстыдно флиртует с поклонницами (он представляет ранний хит группы «I Bet You Look Good On The Dancefloor» почти битловским возгласом «la-a-a-adies!»).

«Сцена для нас — очень неестественное место, — говорит Алекс позже, признавая, что его первоначальная стеснительность на самом деле никуда не исчезла. — Ты ограждаешь себя стенами, чтобы спрятаться. Ты смотришь в пол, опустив волосы на глаза, или ведешь себя очень агрессивно и недружелюбно, как я делал раньше». Музыкант утверждает, что его шоуменство — просто более эффективный способ спрятаться.

Однако он начал отрабатывать его, когда Arctic Monkeys в прошлом открывали выступления The Black Keys и поняли, сколько им еще нужно сделать, чтобы пробиться к широкой американской аудитории. «Дома мы играли на стадионах, — говорит Тернер, — но у нас были машины, которые выпускали дым, освещение и огромная толпа, которая знала наши песни наизусть. Не сказать, чтобы это приводило к какому-то самодовольству, но мы привыкли, что не надо делать ничего особенного. И я помню, что когда мы были в туре с The Black Keys, я смотрел в зал и думал: «Этот парень просто тупо смотрит в свой BlackBerry. Он должен поднять глаза, прежде чем мы уйдем со сцены».

Самое поразительное в Arctic Monkeys — это тот факт, что группа вообще еще существует и, по словам музыкантов, никогда не была близка к распаду. «То, через что они прошли, уничтожило бы 99 процентов команд, где играют ребята моложе двадцати лет», — говорит фронтмен Queens Of The Stone Age Джош Хомм, друг и наставник музыкантов, спродюсировавший большую часть их третьего альбома «Humbug» (и подпевший на похотливом треке с «AM» «Knee Socks»). Он имеет в виду первый успех группы в 2005-2006 годах, когда они стремительно стали популярны в Великобритании благодаря ранним демо, выложенным в сеть («Чертов MySpace», — говорит теперь гитарист Джейми Кук со смехом). Докатившегося до Штатов хайпа хватило для приглашения на «Saturday Night Live» и распроданного клубного тура.

Согласно старой доброй панковской традиции, никто из участников Arctic Monkeys поначалу играть не умел. Ребята были компанией друзей из семей среднего класса, живших в мрачном английском Шеффилде на расстоянии двух кварталов друг от друга (позже, после того как первый басист Энди Николсон захотел взять перерыв в гастрольных поездках, его на постоянной основе заменил Ник О’Малли). Они вместе научились играть, разучивая песни The White Stripes, и начали писать свои. Тернер обнаружил у себя дар к сочинению остроумных, ярких текстов — в то время на него скорее влияли Метод Мэн и Streets, чем Боб Дилан и Элвис Костелло (с тех пор Алекс открыл для себя их обоих). Кроме того, тогда он был не большим любителем литературы — потом он стал залпом читать произведения писателей в диапазоне от Тома Вулфа до Габриэля Гарсии Маркеса и определяет некоторые свои недавние тексты как написанные в жанре магического реализма.

Локальная популярность пришла к команде почти мгновенно, но парни не сразу поняли, какие перед ними открываются возможности. «Мне было шестнадцать, — говорит Хелдерс. — Кажется, я тогда еще хотел быть пожарным и космонавтом». «Это очень по-британски, — добавляет Тернер. — Сначала нашей главной целью было просто продержаться до конца песни, которую мы играли. Затем, когда мы должны были давать наш первый концерт, это было для нас просто мегасобытие. Но вдруг что-то изменилось, и мы поняли: «Блин, а ведь мы можем делать это всерьез». А затем мы быстро начали думать: «Это для нас. Мы попадем на Гластонбери!» В Штатах, однако, Arctic Monkeys вели себя осторожно, продолжая работать со своим инди-лейблом Domino и отказываясь от радиопромоушена, который мог помочь им прорваться в мейнстрим, никаких «Привет, я Мэтт из Arctic Monkeys». «Мы тогда даже не могли объяснить, почему мы так поступаем, — говорит Хелдерс, сидя в лобби отеля в Чикаго, где остановилась команда, продолжающая курсировать по Америке. — Мы просто были упрямыми подростками».

«Но мы действительно были тогда подростками», — перебивает его Кук. «Может быть, мы бы уже выиграли «Грэмми», если бы не были такими упрямцами, — продолжает Хелдерс. — Но я ни о чем не жалею».

Больше того, вместо того чтобы неустанно колесить по Штатам в поддержку своего первого альбома, Arctic Monkeys отправились домой и записали еще один — «Favourite Worst Nightmare», вышедший в 2007-м. Несмотря на то что там было несколько прекрасных песен (например, «Fluorescent Adolescent»), по большому счету, он оказался не слишком удачным эхом дебютного диска. Тернер понимал это и чувствовал, что его подход к сочинению текстов надо отправить на пенсию. «Я с первого захода поставил рекорд по эксплуатации темы тэйк-эвеев, — говорит он со смехом. — Не очень хорошо сравнивать себя с легендами, но это как у Боуи, правда ведь? Ты что-то делаешь, это выходит отлично, людям это нравится, но ты должен двигаться дальше».

Музыканты устроили себе перезагрузку в калифорнийском парке Джошуа-Три, в пяти тысячах миль от дома, где они вместе с Хоммом записали «Humbug» — более мрачный, странный, тяжелый альбом, чем их предыдущие записи, который теперь звучит как предвестье «AM». Хомм говорит, что ему не надо было делать ничего особенного: было достаточно дать странным, мощным демо-записям британцев расцвести. «Алекс — умный, смешной, осторожный и опасный человек одновременно, — говорит Джош, который был покорен привычкой Тернера никогда не записывать свои тексты, в стиле Джей-Зи. — Его сложно обескуражить. У него убийственное остроумие. Он хорошо знает себе цену. Если ты этого не понимаешь, тебя легко склонить к чему угодно».

«Мы можем поставить какую-нибудь музыку?» Arctic Monkeys забились в серый минивен, который везет их вокруг озера Мичиган к залу в центре города, Тернер немного утомился от обсуждения перипетий сюжета «Во все тяжкие». Тур-менеджер группы находит рок-станцию, где звучит «Life In The Fast Lane», и Алекс быстро начинает подпевать: он знает все слова. «Отличная строчка», — говорит он, когда Дон Хенли доходит до слов «terminally pretty».

Все участники группы в течение последнего года много времени проводили в Лос-Анджелесе, и «AM» был записан в их собственной голливудской студии. Однако неожиданная любовь Тернера к The Eagles не имеет никакого отношения к географии. «Я получил это от мамы, — говорит он за сценой. — Моя мама была на концерте Led Zeppelin в Германии — такое редко можно сказать о маме!»

Алекс осматривает хорошо знакомое ему помещение. «Знаешь, мы недавно обсуждали нашу траекторию как группы, — говорит он. — Здесь мы играли уже пять раз». Он делает паузу и улыбается. «Но сегодня они будут кричать громче».

Источник статьи: http://worldelectricguitar.ru/articles/arctic_monkeys_articles_2.php

Алекс Тернер о новом альбоме Arctic Monkeys и возвращении в свет.

Первые — и последние — рок-звезды интернет-эры вернулись с новым альбомом. Фронтмен Arctic Monkeys Алекс Тернер побеседовал с Крисси Марисон в эксклюзивном интервью The Sunday Times.

Алекс Тернер — фронтмен Arctic Monkeys — открывает входную дверь и предлагает мне чай. Он одет в джинсы с рубашкой из денима, а дополняет образ армейская куртка, у нагрудного кармана которой нашивка с его фамилией. Волосы, которые он обычно мажет бриллантином Brylcreem, мокрыми прядями свисают с челки к необычно отвратительной козьей бородке. Предполагаю, это его типичный запущенный вид на каникулах. Понять его можно — с момента выпуска последнего альбома прошло пять лет, а с момента, когда мы видели их волосы или бородки на сцене — четыре. Хотя нет, моя ошибка, бородка все еще на его лице и спустя несколько недель, когда группа поведала о подробностях своего возвращения, приправив их серией угрюмых фотоснимков. Типичное дело для ЛА, видимо.

32-летний Тернер живет в Лос-Анджелесе с 2012 года, хотя сейчас я нахожусь в его доме в Восточном Лондоне. Это довольно милый типичный английский дом в стиле викторианской эпохи с двумя гостиными на первом этаже и двумя спальнями на втором, купленный им десять лет назад после первого успеха Arctic Monkeys. Внутри все говорит об утонченных аудиовизуальных одержимостях хозяина и о хорошем ретро-стиле: гитары и винтажные магнитофоны, фильмы Французской новой волны и научно-фантастические романы-антиутопии. А ванная вообще — путешествие в прошлое с лимонно-желтыми стенами и черным кафелем и лежащей сбоку копии книги Pocket Bowie Wisdom. Нужно ли мне воспользоваться этими удобствами? Если нет, то его американская девушка, Тейлор Бэгли примет ванну? Нет, мне не нужно. “Зеленый свет”, — кричит он ей в спальню.

На кухне неуместно разрывается Magic FM, а Тернер канителится с чаем.

“Мне надо только… Последнее я вылил в хлопья Crunchy Nut утром”, — начинает он говорить своим медленным южно-йоркширским акцентом, растягивая слова, одно из предложений, которое вовсе и не предложение, а некая абстракция, которая, по идее, имеет смысл. Сейчас, например, он подразумевает, что кончилось молоко.

Несмотря на мои протесты, он надевает пальто и быстренько выбегает из дома, уже спустя несколько минут возвращаясь с продуктами. Идеальный хозяин. Ох, если бы про его манеру давать интервью можно было сказать так же.

Говорить с Тернером всегда тяжело. Для человека, справедливо считающегося одним из лучших авторов поколения, он на удивление бесполезен в устном общении. На следующую пару часов его гостиная стала лабораторией по звукоизвлечению “хмм-ов”, “эээ-вов” и неловкого молчания, что зияло между фразами. Даже простой вопрос о его любимых телевизионных передачах привел к панической пятиминутке начала-прерывания недоразговора, во время которой я, в конце концов, была посвящена в тайну, что же он посмотрел на Netflix (“Возможно, это было что-то эдакое от Дэйва Шапелла или что-то еще”).

Считаю, что, в какой то степени, это сознательный трюк. Тернер стал известным в очень молодом возрасте и хорошо усвоил, что каждая фраза может стать потенциальным заголовком и разнестись по всему миру. Но я впервые брала у него интервью, когда тот был неизвестным 19-летним парнем, и тогда он был таким же. Может быть, он просто не создан быть знаменитостью. Ему куда комфортнее писать и бесконечно улучшать написанное в блокноте, нежели сидеть на диване на Шоу Грэма Нортона.

Сейчас Тернер находится в Лондоне и завершает работу над оформлением нового альбома Arctic Monkeys. Он называется Tranquility Base Hotel & Casino — вымышленное место высадки на Луну в 1969-го году и вполне комфортная точка, с которой Алекс может наблюдать за миром. Этот альбом — преемник дико успешного AM, прославившего их в Америке так же, как и искрящийся инди-дебютник Whatever People Say I Am, That’s What I’m Not прославил их по Британии в 2006 году. AM стал платиновым в Штатах, но новое творение группы слишком необычное, чтобы конкурировать с предыдущей работой. Сочиненный в большей степени на пианино, альбом имеет нуарные и лаунжевые нотки, а сам Тернер затрагивает темы политики, технологической зависимости, культуры, ведомой джентрификацией, хорошего ТВ и социальных медиа. Выпущенный на прошлой неделе, альбом получил смешанные оценки, но в плане лирики точно стал самым впечатляющим творением группы. Он начал сочинять спустя несколько дней после смерти Леонарда Коэна и выборов президента США. Оба этих события наложили большой отпечаток на альбом. “[Раньше] мне никогда не хотелось политизировать мою музыку из-за того, что я не знал, как это сделать. Это не песни протеста, но я все более уверен, что должен, в конце концов, это сделать”.

Последний раз я брала интервью у Алекса в 2011 году, вскоре после арабских волнений. И тогда он отказался анализировать состояние нации (“Это не я, детка” — усмехнулся он, иронично ссылаясь на голоса поколения 1960-х Боба Дилана).

И он был не одинок в подобной сдержанности. Семь лет назад почти невозможно было найти молодую поп-звезду, имеющую достаточно смелости, чтобы обсуждать насущные проблемы. Сейчас, когда процветает век активности, знаменитости стоят в очереди высказаться и объявить о своих ценностях. Что дало им такую возможность?

“Возможно, пришлось так поступить”, — говорит он — “Мне кажется, я даже помню, что сам не уделял достаточно внимания этим вопросам, чтобы обсуждать их. Это не значит, что я плохо к ним относился, тут все сложно. Это может зайти слишком далеко, потому что люди чувствуют себя вынужденными говорить о том, о чем они не слишком много думали. А сейчас вы должны думать об этом, что не так уж и плохо”.

Не то, чтобы сегодня он проявил большую политическую проницательность. Ближе всего мы подошли к этой теме, когда обсуждали решение Трампа использовать песню The Rolling Stones “You Can’t Always Get What You Want” в качестве музыки на выходы на собраниях и то, что у артистов нет права вето на собственные композиции, использующиеся в политических целях.

“Не так ли?”, — скептически спрашивает он. “Как будто твою песню использовали в “Жителях Ист-Энда”, — смеется он, ссылаясь на всеобщую музыкальную лицензию BBC. “Под какую песню Monkeys Трамп выходил бы?”, — вслух размышляет он. Он решает, что под Fluorescent Adolescent, и начинает пародировать вступительные ноты их хита 2007 года о пресных и долгосрочных отношениях. (Текст: “You used to get it in your fishnets/Now you only get it in your night dress/ Discarded all the naughty nights for niceness/Landed in a very common crisis”) ”Представь, как он ходит вразвалочку под это!”, — хохочет он.

Источник статьи: http://vk.com/@arcticmonkeysrussia-aleks-terner-o-novom-albome-arctic-monkeys-i-vozvraschenii-v