Без усов нет любви
Замок Соль, 30 июля 1883 года.
Дорогая Люси, ничего нового. Мы проводим жизнь в гостиной, глядя, как идет дождь. В такую ужасную погоду никуда не выйдешь, а потому мы занялись спектаклями. Ах, милочка, до чего глупы теперешние салонные пьесы! Все в них натянуто, грубо, тяжеловесно. Шутки напоминают пушечные ядра, уничтожающие все на своем пути. Ни остроумия, ни естественности, ни добродушия и ни капли изящества! Писатели, право, совершенные невежды! Они понятия не имеют о том, как в нашем кругу мыслят и говорят. Я охотно прощаю им презрение к нашим обычаям, нашим условностям, нашим манерам, но не прощаю того, что они вовсе их не знают. Чтобы казаться изысканными, они прибегают к игре слов, способной рассмешить разве что солдат в казарме; чтобы казаться веселыми, преподносят нам остроты, подобранные на высотах Внешних бульваров, в так называемых артистических пивных, где уже пятьдесят лет повторяют все одни и те же студенческие парадоксы.
Как бы то ни было, мы устраиваем спектакли. Женщин у нас только две, а поэтому мой муж взял на себя роли субреток и ради этого сбрил усы. Ты не поверишь, дорогая Люси, как это его преобразило! Я не узнаю его. ни днем, ни ночью. Если бы он тотчас же не стал их отращивать снова, я, кажется, изменила бы ему, до такой степени он мне не нравится бритым.
Право, мужчина без усов — уже не мужчина. Я не особенная поклонница бороды; она почти всегда придает неряшливый вид, но усы, — о, усы на мужском лице совершенно необходимы! Нет, ты и представить себе не можешь, до какой степени эта маленькая щеточка над губой приятна для глаз и. полезна для. супружеских отношений. На этот счет мне пришла в голову уйма соображений, которыми я не решаюсь поделиться с тобой в письме. Я охотно сообщила бы тебе их. на ушко. Но так трудно найти слова, чтобы выразить некоторые мысли, а иные слова, которые ничем не заменишь, становятся на бумаге до того гадкими, что я не решаюсь их написать. Вдобавок вопрос это такой сложный, такой щекотливый, такой скользкий, что нужно тончайшее искусство, чтобы рискнуть подойти к нему.
Словом, если ты меня не поймешь, делать нечего. Но все-таки постарайся, дорогая, прочесть кое-что между строк.
Да, когда муж пришел ко мне бритый, я сразу поняла, что никогда не почувствую слабости ни к актеру, ни к проповеднику, — будь то хоть отец Дидон[1], самый привлекательный из всех! А позже, когда я очутилась с ним (с моим супругом) наедине, получилось еще того хуже. О, дорогая Люси, никогда не позволяй целовать себя безусому мужчине; его поцелуи совсем безвкусны, совсем, совсем! Пропадает вся прелесть, вся мягкость и. пикантность, да, пикантность настоящего поцелуя. Усы — необходимая приправа.
Представь, что тебе прикладывают к губам пергамент — сухой или влажный. Вот поцелуй бритого мужчины. Тут не из-за чего стараться!
В чем же очарование усов, спросишь ты? Как знать? Во-первых, усы восхитительно щекочут. Их ощущаешь прежде, чем губы, и тогда по всему телу, до самых пяток, пробегает сладостная дрожь. Именно усы ласкают, вызывают содрогание и мурашки на коже и приводят нервы в тот упоительный трепет, от которого издаешь коротенькое «ах», как от внезапного холода.
А на шее! Да, чувствовала ли ты когда-нибудь прикосновение усов к своей шее? Это ощущение пьянит, пронизывает судорогой, опускается по спине, сбегает к кончикам пальцев, заставляет извиваться, подергивать плечами, запрокидывать голову; хочется и убежать и остаться; это восхитительно-волнующе! Упоительно!
К тому же. но, право, я не решаюсь. Любящий муж, любящий, что называется, как следует, умеет находить уйму таких местечек для нежных поцелуев, таких уголков, о которых сама я и не подумала. Так вот без усов и эти поцелуи очень много теряют во вкусе, не говоря уже о том, что они становятся почти неприличными! Объясняй это как знаешь! Что касается меня, то я нашла этому следующее объяснение. Губа без усов кажется голой, как тело без одежды, а ведь одежда всегда нужна — хоть в самом небольшом количестве, а все-таки нужна: Создатель (я не смею воспользоваться другим словом, говоря о подобных вещах), Создатель позаботился о том, чтобы прикрыть все тайники нашего тела, где должна таиться любовь. Сбрить усы — это, по-моему, все равно, что срубить рощу вокруг родника, из которого можно напиться и возле которого приятно отдохнуть.
Это напоминает мне фразу одного государственного деятеля — она уже три месяца не выходит у меня из головы. Мой муж всегда следит за газетами, и как-то вечером он прочел мне очень странную речь министра земледелия, которым был тогда г-н Мелин[2]. Занимает ли о по-прежнему этот пост? Не знаю.
Я не слушала чтения, но эта фамилия — Мелин меня поразила. Она почему-то напомнила мне «Сцены из жизни богемы»[3]. Я вообразила, что речь идет о какой-то гризетке. Вот отчего некоторые отрывки из этой речи и засели у меня в голове. А г-н Мелин, помнится, держал речь к жителям Амьена и заявил, — смысла этой фразы я долго не могла доискаться: «Без земледелия нет любви к отечеству!». Так вот теперь мне стал ясен смысл этих слов, и я тебе, в свою очередь, заявляю, что без усов нет любви. Послушать — это звучит смешно, не правда ли?
Без усов нет любви!
«Без земледелия нет любви к отечеству», — утверждал г-н Мелин; министр был прав, теперь я вполне его понимаю!
Хоть и с совсем иной точки зрения, но усы так же необходимы. Усы определяют внешность. Они придают вид ласковый, нежный, порывистый, мрачный, разгульный, решительный. У бородатого мужчины, — действительно бородатого, такого, который совсем не бреет растительности (у-у, противное слово!), — никогда не бывает тонко очерченного лица, потому что контуры его скрыты. А ведь всякому, кто умеет видеть, рисунок челюстей и подбородка говорит многое.
Мужчина же с усами сохраняет присущее ему своеобразие и изящество.
А какие разные бывают усы! Одни закручены, завиты, кокетливы. Сразу видно, что такие больше всего на свете любят женщин.
Другие остроконечны, угрожающи, заострены, как иглы. Эти предпочитают вино, лошадей и сражения.
Третьи огромны, ниспадают вниз, пугают. За такими усищами обычно скрывается превосходный характер, доброта, граничащая с слабоволием, и кротость, доходящая до застенчивости.
Помимо всего прочего, усы мне нравятся уже тем, что в них есть что-то французское, подлинно французское. Они достались нам от наших предков — галлов — и всегда были выражением нашего национального духа.
Усы хвастливы, галантны, молодцеваты. Они мило увлажняются вином и умеют изящно хохотать, тогда как широкие, заросшие волосами щеки при всех обстоятельствах бывают неуклюжи.
Знаешь, мне помнится один случай, он вызвал у меня горючие слезы и, как я теперь понимаю, научил меня любить усы.
Это произошло во время войны в папином имении. Я тогда еще была не замужем. Однажды возле нашего замка произошла стычка. С самого утра я слышала, как стреляли из пушек и ружей, а вечером к нам явился прусский полковник и остался у нас ночевать. На другой день он уехал. Папе доложили, что в окрестных полях лежит много убитых. Он распорядился подобрать их и перенести в наш парк, чтобы похоронить в братской могиле. Их приносили и укладывали по сторонам длинной еловой аллеи; от них уже шел нехороший запах, поэтому их слегка засыпали землей, пока не будет вырыта общая могила. Виднелись только головы с закрытыми глазами, словно вылезавшие из земли и желтые, как она сама.
Мне захотелось взглянуть на них; но, увидев эти два ряда страшных лиц, я почувствовала себя дурно. Потом я принялась разглядывать их одно за другим, стараясь угадать, кем были эти люди в жизни.
Мундиры были засыпаны, скрыты под землей, и все-таки я сразу — да, дорогая, сразу же — узнавала французов по усам!
Источник статьи: http://www.litmir.me/br/?b=117039&p=1
Цитаты Поэт без усов
Все больше озлобы ком. да ненависть. К себе. к другим. всё желчь! И мысль об одном: «Как стать иной?» — Вот ее гимн.
Стратификация чувств. Сильнее люблю, слабее — это как вообще? Объясните. Может я невменяем и не вижу природы вещей, Но ведь чувство не вещь, и вся суть его рамки снести, За них выйти. Сюда не приплести и толику логики, Либо любишь, а значит способен всё вынести, Либо нет, и ничего кроме как, Жалкого страстиподобия Не найдёшь.
Давай я курить начну или лучше водкой залью внутренний мир, Выгоню из себя все невеселое, скучное. А нет, давай лучше вмажусь, ведь у кого-то любовь — героин, Но не стало ее, и нужно восстановить баланс, Счет пополнить. Эти стихи не для вас — Для меня — чтобы помнить всё посекундно. Где же тот шарлатан из города изумрудного? Пусть он наоборот сделает все — Опилок в голову, храбрость отнимет и сердце с собой унесет. Вот тогда будет хорошо. А сейчас хочу камень столочь в порошок, Расплавить, убиться. Или растаять посреди строк. Или птицею в воронов стаю. Или на все отвечать: «Я не знаю». В угол забиться, избавиться от амбиций. Просто позволить себе хоть на минутку забыться.
Нет, мне все так же ***во.Бытие ломает хребет. Мы с задачей не справились снова — Лучше бы врал себе.
Я пытаюсь не видеть демонов в зеркалах, Пытаюсь закрыть глаза на иллюзорность твоей любви, Пытаюсь другим себя раздать, пытаюсь перестать ненавидеть мир, Перетекая в отрицательные величины, Теряю последнею надежду на человечность в людях. Хуже не будет, лучше не будет, Мне говорят: «Не кричи, Все это мелочи, и ты об этом забудешь. Лучше смотри как ты уязвим, как ты немощен. Будь сильней и пред тобой начнут пресмыкаться». Мальчики, девочки зачем это вам, кто вы? Откуда такие звери на этой планете? Кто пустил вас сюда? Ежели ради счастья моего, кто-либо должен страдать, То пошло оно ***, такое счастье! Я не хочу быть частью этого механизма переработки душ, Сквозь призму преломляются солнца лучи и ты видишь суть, Ты видишь добро, но нет, тебе стыдно идти назад, Душит сомнениями пройденный путь, Но помни, оставшись на нем, Ты навсегда потеряешь правду в глазах, Ты навсегда себя лишишь возможности коснуться космоса,Жизнь пройдет просто так. Жизнь пройдет просто так. Жизнь пройдет просто так. Ты проснёшься, Но будет поздно.
Я скажу тебе на ухо: «Отьебись от меня», жестокий и злой, Зачем ты смотришь на мои слова, вылетающие из зашитого белыми нитками рта? Для чего ищешь во мне идеалы, которых нет? Как будто маленькая девочка из дешевой фантазии пишет о себе в дневнике, Я кровью пишу на окне твое имя. фу. все слишком приторно, слишком ванильно. Счет за коммунальные услуги условен, ведь несколько дней, находясь в темноте, Танцую наедине с собой, и с тобой мое единение произойдет лишь во сне, Хотя даже в сказках нас нет, и предпочту челюстью встретить кастет, Чем твоя ладонь прикоснется ко мне, ведь, хоть и неоценимо ценю каждый взгляд, Но, чем ближе мы, тем скорей нас разъединят.
Свет померк. Избитый, в крови весь, Промолвил еле дыша: Кто здесь? А в ответ Тёплым шёпотом в тело вернулась душа.
Вырезать бы всё хорошее, Чтобы чувствовать лишь ядовитое послевкусие.День изо дня тесты Роршаха, Тебя вижу повсюду и слышу в музыке. Вырезать бы всё тёплое, Чтобы помнить только о равнодушии. Вырезать бы всё светлое, И в потёмках слоняться удушливых. Вырезать бы всё начисто, Чтоб не лелеять и хаять, Но с каждым забвения натиском, Предательски крепнет память.
Лучше я буду верить в утопию, чем вольюсь в эту ***скую молодёжь.
Греби к берегу, глупый. Никому ничего не докажешь. Тебе может эта проруха Стоить больше, нежели кажется. Греби к берегу, трудно? Уплывая, ведь бросил всех. Часто наши желания врут нам, И подводит налаженность микросхем. Греби к берегу неуютному. Соль впитает в себя твою боль, Ты вернёшься другим под утро, Но и берег уже другой.
Друг, давно тебе не писал. Я спустился к самым низам. Ты — единственный адресат, Чьи слова — на рубцы бальзам. Толку нет предаваться слезам, Я расхристан, истерзан, сдан В утиль, как ржавый седан, И антихрист опять правит бал. Пятна нот мраком нотный стан Прожигают насквозь в уязвимых местах. Брось считать, не успеешь до ста, Разыщи меня среди зла. Друг, я вижу странные сны, В них безглазые черные псы За собою ведут слепых, В эпицентр грозы. Я кричу им: — «Постойте!», но Замечаю в руке поводок, С ними тоже меня движет рок, Просыпаюсь, холодный пот. Мне разлука сжимает грудь, Ты смогла бы всё объяснить, Может быть меня тоже когда-нибудь, Посетит отголосок вечной весны. Где-то шумно гудят порты, Где-то дремлет под звездами верфь, Я целую камень могильной плиты И неловко сжимаю конверт.
И улыбаться зачем теперь? Кому? Тону в безысходности. Изначально лучше было быть одному, По накатанной, как у всех: Поверил, открылся, отдался полностью, А теперь только смех едкий, Да желчь слюной из ротовой полостиГордость и, И эта мерзкая, сучья ревность, Все что осталось, А может…И всё что имелось.
Каждый день предыдущему вторит! Порой думаешь: вот бы мне Разделить с кем-то радость и горе, Только спутники все на луне.
Ты не можешь найти себе место И вообще никогда не мог. Все мечтаешь вернуться в детство Или просто спустить курок.
Источник статьи: http://bbf.ru/quotes/?author=41019