Бирюк
Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. До дому еще было верст восемь; моя добрая рысистая кобыла бодро бежала по пыльной дороге, изредка похрапывая и шевеля ушами; усталая собака, словно привязанная, ни на шаг не отставала от задних колес. Гроза надвигалась. Впереди огромная лиловая туча медленно поднималась из-за леса; надо мною и мне навстречу неслись длинные серые облака; ракиты тревожно шевелились и лепетали. Душный жар внезапно сменился влажным холодом; тени быстро густели. Я ударил вожжой по лошади, спустился в овраг, перебрался через сухой ручей, весь заросший лозинками, поднялся в гору и въехал в лес. Дорога вилась передо мною между густыми кустами орешника, уже залитыми мраком; я подвигался вперед с трудом. Дрожки прыгали по твердым корням столетних дубов и лип, беспрестанно пересекавшим глубокие продольные рытвины — следы тележных колес; лошадь моя начала спотыкаться. Сильный ветер внезапно загудел в вышине, деревья забушевали, крупные капли дождя резко застучали, зашлепали по листьям, сверкнула молния, и гроза разразилась. Дождь полил ручьями. Я поехал шагом и скоро принужден был остановиться: лошадь моя вязла, я не видел ни зги. Кое-как приютился я к широкому кусту. Сгорбившись и закутавши лицо, ожидал я терпеливо конца ненастья, как вдруг, при блеске молнии, на дороге почудилась мне высокая фигура. Я стал пристально глядеть в ту сторону — та же фигура словно выросла из земли подле моих дрожек.
— Кто это? — спросил звучный голос.
— Я здешний лесник.
— А, знаю! Вы домой едете?
— Домой. Да видишь, какая гроза…
— Да, гроза, — отвечал голос.
Белая молния озарила лесника с головы до ног; трескучий и короткий удар грома раздался тотчас вслед за нею. Дождик хлынул с удвоенной силой.
— Не скоро пройдет, — продолжал лесник.
— Я вас, пожалуй, в свою избу проведу, — отрывисто проговорил он.
Он подошел к голове лошади, взял ее за узду и сдернул с места. Мы тронулись. Я держался за подушку дрожек, которые колыхались, «как в море челнок», и кликал собаку. Бедная моя кобыла тяжко шлепала ногами по грязи, скользила, спотыкалась; лесник покачивался перед оглоблями направо и налево, словно привиденье. Мы ехали довольно долго; наконец мой проводник остановился: «Вот мы и дома, барин», — промолвил он спокойным голосом. Калитка заскрыпела, несколько щенков дружно залаяло. Я поднял голову и при свете молнии увидал небольшую избушку посреди обширного двора, обнесенного плетнем. Из одного окошечка тускло светил огонек. Лесник довел лошадь до крыльца и застучал в дверь. «Сичас, сичас!» — раздался тоненький голосок, послышался топот босых ног, засов заскрыпел, и девочка лет двенадцати, в рубашонке, подпоясанная покромкой, с фонарем в руке, показалась на пороге.
— Посвети барину, — сказал он ей, — а я ваши дрожки под навес поставлю.
Девочка глянула на меня и пошла в избу. Я отправился вслед за ней.
Изба лесника состояла из одной комнаты, закоптелой, низкой и пустой, без полатей и перегородок. Изорванный тулуп висел на стене. На лавке лежало одноствольное ружье, в углу валялась груда тряпок; два больших горшка стояли возле печки. Лучина горела на столе, печально вспыхивая и погасая. На самой середине избы висела люлька, привязанная к концу длинного шеста. Девочка погасила фонарь, присела на крошечную скамейку и начала правой рукой качать люльку, левой поправлять лучину. Я посмотрел кругом — сердце во мне заныло: не весело войти ночью в мужицкую избу. Ребенок в люльке дышал тяжело и скоро.
— Ты разве одна здесь? — спросил я девочку.
— Одна, — произнесла она едва внятно.
— Ты лесникова дочь?
— Лесникова, — прошептала она.
Дверь заскрыпела, и лесник шагнул, нагнув голову, через порог. Он поднял фонарь с полу, подошел к столу и зажег светильню.
— Чай, не привыкли к лучине? — проговорил он и тряхнул кудрями.
Я посмотрел на него. Редко мне случалось видеть такого молодца. Он был высокого роста, плечист и сложен на славу. Из-под мокрой замашной рубашки выпукло выставлялись его могучие мышцы. Черная курчавая борода закрывала до половины его суровое и мужественное лицо; из-под сросшихся широких бровей смело глядели небольшие карие глаза. Он слегка уперся руками в бока и остановился передо мною.
Я поблагодарил его и спросил его имя.
— Меня зовут Фомой, — отвечал он, — а по прозвищу Бирюк.
Я с удвоенным любопытством посмотрел на него. От моего Ермолая и от других я часто слышал рассказы о леснике Бирюке, которого все окрестные мужики боялись как огня. По их словам, не бывало еще на свете такого мастера своего дела: «Вязанки хворосту не даст утащить; в какую бы ни было пору, хоть в самую полночь, нагрянет, как снег на голову, и ты не думай сопротивляться, — силен, дескать, и ловок как бес… И ничем его взять нельзя: ни вином, ни деньгами; ни на какую приманку не идет. Уж не раз добрые люди его сжить со свету собирались, да нет — не дается».
Вот как отзывались соседние мужики о Бирюке.
— Так ты Бирюк, — повторил я, — я, брат, слыхал про тебя. Говорят, ты никому спуску не даешь.
— Должность свою справляю, — отвечал он угрюмо, — даром господский хлеб есть не приходится.
Он достал из-за пояса топор, присел на пол и начал колоть лучину.
— Аль у тебя хозяйки нет? — спросил я его.
— Нет, — отвечая он и сильно махнул топором.
— Нет… да… умерла, — прибавил он и отвернулся.
Я замолчал; он поднял глаза и посмотрел на меня.
— С прохожим мещанином сбежала, — произнес он с жестокой улыбкой. Девочка потупилась; ребенок проснулся и закричал; девочка подошла к люльке. — На, дай ему, — проговорил Бирюк, сунув ей в руку запачканный рожок. — Вот и его бросила, — продолжал он вполголоса, указывая на ребенка. Он подошел к двери, остановился и обернулся.
— Вы, чай, барин, — начал он, — нашего хлеба есть не станете, а у меня окромя хлеба…
— Ну, как знаете. Самовар бы я вам поставил, да чаю у меня нету… Пойду посмотрю, что ваша лошадь.
Он вышел и хлопнул дверью. Я в другой раз осмотрелся. Изба показалась мне еще печальнее прежнего. Горький запах остывшего дыма неприятно стеснял мне дыхание. Девочка не трогалась с места и не поднимала глаз; изредка поталкивала она люльку, робко наводила на плечо спускавшуюся рубашку; ее голые ноги висели, не шевелясь.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Улитой, — проговорила она, еще более понурив свое печальное личико.
Лесник вошел и сел на лавку.
— Гроза проходит, — заметил он после небольшого молчанья, — коли прикажете, я вас из лесу провожу.
Я встал. Бирюк взял ружье и осмотрел полку.
— Это зачем? — спросил я.
— А в лесу шалят… У Кобыльего Верху[2] дерево рубят, — прибавил он в ответ на мой вопрошающий взор.
— Будто отсюда слышно?
— Со двора слышно.
Мы вышли вместе. Дождик перестал. В отдалении еще толпились тяжелые громады туч, изредка вспыхивали длинные молнии; но над нашими головами уже виднелось кое-где темно-синее небо, звездочки мерцали сквозь жидкие, быстро летевшие облака. Очерки деревьев, обрызганных дождем и взволнованных ветром, начинали выступать из мрака. Мы стали прислушиваться. Лесник снял шапку и потупился. «Во… вот, — проговорил он вдруг и протянул руку, — вишь какую ночку выбрал». Я ничего не слышал, кроме шума листьев. Бирюк вывел лошадь из-под навеса. «А этак я, пожалуй, — прибавил он вслух, — и прозеваю его». — «Я с тобой пойду… хочешь?» — «Ладно, — отвечал он и попятил лошадь назад, — мы его духом поймаем, а там я вас провожу. Пойдемте».
Мы пошли: Бирюк впереди, я за ним. Бог его знает, как он узнавал дорогу, но он останавливался только изредка, и то для того чтобы прислушиваться к стуку топора. «Вишь, — бормотал он сквозь зубы, — слышите? слышите?» — «Да где?» Бирюк пожимал плечами. Мы спустились в овраг, ветер затих на мгновенье — мерные удары ясно достигли до моего слуха. Бирюк глянул на меня и качнул головой. Мы пошли далее по мокрому папоротнику и крапиве. Глухой и продолжительный гул раздался.
— Повалил… — пробормотал Бирюк.
Между тем небо продолжало расчищаться; в лесу чуть-чуть светлело. Мы выбрались наконец из оврага. Подождите здесь», — шепнул мне лесник, нагнулся и, подняв ружье кверху, исчез между кустами. Я стал прислушиваться с напряжением. Сквозь постоянный шум ветра чудились мне невдалеке слабые звуки: топор осторожно стучал по сучьям, колеса скрыпели, лошадь фыркала… «Куда? стой!» — загремел вдруг железный голос Бирюка. Другой голос закричал жалобно, по-заячьи… Началась борьба. «Вре-ешь, вре-ешь, — твердил, задыхаясь, Бирюк, — не уйдешь…» Я бросился в направлении шума и прибежал, спотыкаясь на каждом шагу, на место битвы. У срубленного дерева, на земле, копошился лесник; он держал под собою вора и закручивал ему кушаком руки на спину. Я подошел. Бирюк поднялся и поставил его на ноги. Я увидел мужика, мокрого, в лохмотьях, с длинной растрепанной бородой. Дрянная лошаденка, до половины закрытая угловатой рогожкой, стояла тут же вместе с тележным ходом. Лесник не говорил ни слова; мужик тоже молчал и только головой потряхивал.
— Отпусти его, — шепнул я на ухо Бирюку, — я заплачу за дерево.
Бирюк молча взял лошадь за холку левой рукой; правой он держал вора за пояс: «Ну, поворачивайся, ворона!» — промолвил он сурово. «Топорик-то вон возьмите», — пробормотал мужик. «Зачем ему пропадать!» — сказал лесник и поднял топор. Мы отправились. Я шел позади… Дождик начал опять накрапывать и скоро полил ручьями. С трудом добрались мы до избы. Бирюк бросил пойманную лошаденку посреди двора, ввел мужика в комнату, ослабил узел кушака и посадил его в угол. Девочка, которая заснула было возле печки, вскочила и с молчаливым испугом стала глядеть на нас. Я сел на лавку.
— Эк его, какой полил, — заметил лесник, — переждать придется. Не хотите ли прилечь?
— Я бы его, для вашей милости, в чуланчик запер, — продолжал он, указывая на мужика — да вишь, засов…
— Оставь его тут, не трогай, — перебил я Бирюка.
Мужик глянул на меня исподлобья. Я внутренне дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. Он сидел неподвижно на лавке. При свете фонаря я мог разглядеть его испитое, морщинистое лицо, нависшие желтые брови, беспокойные глаза, худые члены… Девочка улеглась на полу у самых его ног и опять заснула. Бирюк сидел возле стола, опершись головою на руки. Кузнечик кричал в углу… дождик стучал по крыше и скользил по окнам; мы все молчали.
— Фома Кузьмич, — заговорил вдруг мужик голосом глухим и разбитым, — а, Фома Кузьмич.
Бирюк не отвечал.
— Отпусти… с голодухи… отпусти.
— Знаю я вас, — угрюмо возразил лесник, — ваша вся слобода такая — вор на воре.
— Отпусти, — твердил мужик, — приказчик… разорены, во как… отпусти!
— Разорены. Воровать никому не след.
— Отпусти, Фома Кузьмич… не погуби. Ваш-то, сам знаешь, заест, во как.
Бирюк отвернулся. Мужика подергивало, словно лихорадка его колотила. Он встряхивал головой и дышал неровно.
— Отпусти, — повторил он с унылым отчаяньем, — отпусти, ей-Богу, отпусти! Я заплачу, во как, ей-Богу. Ей-Богу, с голодухи… детки, пищат, сам знаешь. Круто, во как, приходится.
— А ты все-таки воровать не ходи.
— Лошаденку, — продолжал мужик, — лошаденку-то, хоть ее-то… один живот и есть… отпусти!
— Говорят, нельзя. Я тоже человек подневольный: с меня взыщут. Вас баловать тоже не приходится.
— Отпусти! Нужда, Фома Кузьмич, нужда, как есть того… отпусти!
— Э, да что с тобой толковать; сиди смирно, а то у меня, знаешь? Не видишь, что ли, барина?
Бедняк потупился… Бирюк зевнул и положил голову на стол. Дождик все не переставал. Я ждал, что будет.
Мужик внезапно выпрямился. Глаза у него загорелись, и на лице выступила краска. «Ну на, ешь, на, подавись, на, — начал он, прищурив глаза и опустив углы губ, — на, душегубец окаянный: пей христианскую кровь, пей…»
— Тебе говорю, тебе, азиат, кровопийца, тебе!
— Пьян ты, что ли, что ругаться вздумал? — заговорил с изумлением лесник. — С ума сошел, что ли?
— Пьян. не на твои ли деньги, душегубец окаянный, зверь, зверь, зверь!
— Ах ты… да я тебя.
— А мне что? Все едино — пропадать; куда я без лошади пойду? Пришиби — один конец; что с голоду, что так — все едино. Пропадай все: жена, дети — околевай все… А до тебя, погоди, доберемся!
— Бей, бей, — подхватил мужик свирепым голосом, — бей, на, на, бей… (Девочка торопливо вскочила с полу и уставилась на него.) Бей! бей!
— Молчать! — загремел лесник и шагнул два раза.
— Полно, полно, Фома, — закричали, — оставь его… Бог с ним.
— Не стану я молчать, — продолжал несчастный. — Все едино — околевать-то. Душегубец ты, зверь, погибели на тебя нету… Да постой, недолго тебе царствовать! затянут тебе глотку, постой!
Бирюк схватил его за плечо… Я бросился на помощь мужику…
— Не троньте, барин! — крикнул на меня лесник.
Я бы не побоялся его угрозы и уже протянул было руку; но, к крайнему моему изумлению, он одним поворотом сдернул с локтей мужика кушак, схватил его за шиворот, нахлобучил ему шапку на глаза, растворил дверь и вытолкнул его вон.
— Убирайся к черту с своей лошадью, — закричал он ему вслед, — да смотри, в другой раз у меня.
Он вернулся в избу и стал копаться в углу.
— Ну, Бирюк, — промолвил я наконец, — удивил ты меня: ты, я вижу, славный малый.
— Э, полноте, барин, — перебил он меня с досадой, — не извольте только сказывать. Да уж я лучше вас провожу, — прибавил он, — знать, дождика-то вам не переждать…
На дворе застучали колеса мужицкой телеги.
— Вишь, поплелся! — пробормотал он, — да я его.
Через полчаса он простился со мной на опушке леса.
Источник статьи: http://nukadeti.ru/rasskazy/turgenev-biryuk
И. С. Тургенев «Бирюк»: анализ рассказа
Краткое содержание:
История создания
Для Ивана Сергеевича Тургенева 1847 год ознаменовался публикацией сборника его рассказов «Записки охотника». «Бирюк» — одно из произведений, включенное в эту масштабную работу автора.
Слово «бирюк» в орловских диалектах означает «волк», а в некоторых местах так называют злого, нелюдимого, угрюмого человека. Именно таким предстаёт лесник. В первую минуту знакомства с рассказчиком Бирюк появляется на фоне грозы, он разговаривает отрывисто и отвечает на вопросы неохотно и кратко. Портрет героя создаёт представление не только об одиноком и мрачном, но и о сильном человеке.
Основная задача Тургенева — воспроизвести в художественной форме собственные воспоминания и впечатления о жизни крестьян Орловской губернии, в которой прошло его детство. Некоторые рассказы имеют вполне реальную основу, некоторые из них вымышлены.
Тема и конфликт рассказа
Один из самых ярких и коротких рассказов автора — «Бирюк». Тургенев, описывая приключения лесника-отшельника, раскрыл свою любимую тему о широте и загадочности русской души.
Иван Сергеевич часто позиционировал себя как патриот-философ, который задумывается о происхождении тех или иных этнических черт характера русских. И образ Бирюка позволил это сделать сочно, красочно, ярко и интересно. Лесник предан делу и не терпит нарушения закона, но его человечность побеждает приверженность правилам.
Важно упомянуть о конфликте в произведении, который вырастает из проблемы неравенства. Бирюк противостоит обычному бедному мужику, который от безысходности пошел на воровство. Лесничий сам живет бедно, но при этом не переступает через моральные принципы, не опускается до кражи. Кроме того, конфликт состоит в конфронтации чувства гражданского долга и чувства сострадания, которые ведут неравную борьбу в сердце замкнутого отшельника.
Автор показывает противостояние двух героев – Бирюка и бедного мужика. Крестьянин оправдывается, что пытался украсть «с голодухи». «Разорены. » — повторял он. Очевидно, что решиться на преступление ему пришлось оттого, что нечем кормить семью, а другого выхода он не нашёл. Долго пытался несостоявшийся вор уговорить угрюмого лесника отпустить его, рассказывал о бедности и нужде. Автор показывает, как происходит борьба внутри главного героя. С одной стороны, ему жалко несчастного мужика. С другой стороны, Фома Кузьмич считает, что воровать всё равно нехорошо, а главное – долг требует от него беречь хозяйский лес и строго наказывать тех, кто захочет украсть что-то. Писатель показывает, как нелегко даётся леснику решение. Ведь он сам такой же крестьянин, так же бедно живёт, и кормить детей ему нечем, «окромя хлеба». Но он не нарушает закон.
Даже краткий анализ рассказа «Бирюк» помогает понять, что кульминацией конфликта становится момент, когда оборванный, грязный крестьянин, увидев, что уговоры ни к чему не ведут, обвиняет Бирюка в жестокости, обзывает его («кровопивец», «душегуб»). Несчастный мужик настолько отчаялся, что готов поплатиться за свои слова и принять наказание. Но неожиданно лесник хватает его за плечи и выталкивает из избы. Когда рассказчик хочет похвалить Фому за доброту и называет «славным малым», тот перебивает его «с досадой». Не для похвалы он это сделал, а потому что ему стало жалко крестьянина, тяжело смотреть надо, до чего беда довела человека.
Последняя фраза лесника в рассказе («Вишь, поплёлся, — пробормотал он, — да я его. ») говорит о том, что в душе герой понимает справедливость своего поступка. Пусть он не наказал вора, но он и не загубил окончательно жизнь человека, которому и так приходится нелегко.
Особенности жанра
«Бирюк» — пример классического рассказа в стилистике реализма. Об этом свидетельствует ряд мелких деталей:
- небольшой объем произведения;
- акцент на красочности описаний, которые помогают создать определенную атмосферу;
- психологические характеристики главных героев;
- эмоциональные диалоги и динамичный сюжет.
Особенности композиции
- Композиция не совсем типична для творчества Ивана Сергеевича Тургенева:
- Экспозиция произведения сжатая, схематичная.
- Завязка максимально детализирована.
- Сюжет линейный и динамичный, что держит читателя в напряжении до самого финиша.
- Кульминация наступает после сцены в доме лесника. Она контрастна предыдущим событиям и вводит читателей в заблуждение.
- Развязка лишена романтичности, жизненная ситуация имеет вполне реальный исход.
Все это помогает пробудить у читателя спектр эмоций, заставляет погрузиться в раздумья.
Характеристика главного героя
Главный герой рассказа Ивана Сергеевича Тургенева «Бирюк» из цикла «Записки охотника» — лесник Фома Кузьмич, по прозвищу Бирюк:
- нарочито мрачное описание его жилища и внешнего вида помогает создать контраст с человечностью и тонкой душевной организацией Бирюка;
- конфликт между чувством долга и человечностью приводит Бирюка в социальный тупик, но мужчина делает выбор в пользу доброты и милосердия;
- сила Бирюка не только в мужественном внешнем обличье, но и в непоколебимых моральных принципах. Живя в бедности, лесник пытается прокормить детей и надлежащим образом смотреть за природными богатствами.
Фома Кузьмич, по прозвищу Бирюк, — крепостной мужик, служащий лесником в барском лесу. Автор даёт пояснение, что в Орловской губернии бирюком называют одинокого и угрюмого человека.
Это высокий, плечистый молодец, хорошо сложенный, с мускулистыми руками. Его мужественное и суровое лицо до половины закрывала чёрная курчавая борода. Карие глаза смело глядели из-под широких сросшихся бровей.
Лесник не словоохотлив. Голос у него звучный, говорит Фома отрывисто и спокойно. Когда он ловил мужика, срубившего дерево, его «железный» голос загремел, останавливая нарушителя: «Куда? Стой!»
Живёт Бирюк в лесу, в небольшой избе, состоящей из одной комнаты. Убранство её такое бедное, что у его гостя, барина-охотника, заныло сердце. На стене висел изорванный тулуп, в углу лежала груда тряпок. На середине избы на длинном шесте висела люлька, в ней тяжело и часто дышал маленький сын Фомы. Люльку качала дочка лесника лет 12-ти Улита, робкая девочка с грустным личиком. Жена лесника сбежала с прохожим мещанином.
У Фомы и его детей скудная еда, он не может угостить охотника ничем, кроме хлеба, чаю у него тоже нет. Охотник сказал, что он не голоден. Он сочувствовал леснику и его детям.
Отношение Бирюка к своей службе
Фома ревностно относится к своей работе. Он говорит: «Должность свою справляю, даром господский хлеб есть не приходится». Он крепостной и обязан сторожить барский лес. Бирюк чувствует себя в лесу свободным, в нём он как дома. Он не раб, не лакей при господине, а охранник, защитник леса. В лесу Фома чувствует себя спокойно даже во время грозы.
Отношение крестьян к Бирюку
Крестьяне ненавидели лесника и боялись как огня, так как он никому из них не давал утащить и вязанки хворосту. Фома очень силён и ловок, от него нарушители не могли скрыться. Взятки за деревья он не берёт. Мужики пытались украсть деревья, чтобы прокормить свои голодающие семьи, но Бирюк не даёт им этого сделать. Уже несколько раз пытались его сжить со свету, не жалея его детей, но он не давался.
Отношение Бирюка к мужику-вору
Хоть Фома добросовестно и честно выполняет свои обязанности, но иногда не может преодолеть свою жалость к беднякам.
Пожалел он и бедного крестьянина, который срубил дерево, потому что его дети голодные. Сначала лесник напоминает ему, что сам тоже человек подневольный, что с него взыщет барин за срубленное дерево. Когда мужик с отчаянья стал ругать его да ещё угрожать, Бирюк изумился, понял, что у этого мужика очень тяжёлая жизнь, и отпустил его.
Образ главного героя
Образ Бирюка — это образ мастера своего дела, честного и неподкупного. У этого человека много положительных черт характера:
- спокойный;
- сильный;
- ловкий;
- любит и хорошо знает лес;
- хотя он суров, но иногда сочувствует тем мужикам, которые решаются на воровство леса из-за крайней нужды.
Основная мысль рассказа «Бирюк» состоит в том, что внешне суровый человек может быть чутким к чужому несчастью.
Произведение «Бирюк» покоряет читателей глубиной и реализмом, остротой социальных проблем и конфликтом, актуальным на протяжении веков.
Источник статьи: http://www.9111.ru/questions/7777777771183713/