Хавьер Бардем, биография, новости, фото
Имя: Хавьер Бардем (Javier Bardem)
День рождения: 1 марта 1969 (52 года)
Место рождения: Лас-Пальмас, Канары, Испания
Вес: 75 кг
Восточный гороскоп: Петух
Фото: Хавьер Бардем
Биография Хавьера Бардема
Детство и семья
После развода родителей двухлетний Хавьер с мамой и старшими братом Карлосом и сестрой Моникой переехал в Мадрид. В детстве он был одержим кинематографом. Он часто грезил, представляя себя на месте любимых героев – Чубакки и Хана Соло из «Звездных войн», Джеймса Бонда или Индианы Джонса. В 4 года мальчик дебютировал в кино с небольшой ролью в картине «Плут».
Молодой человек оказался на удивление разносторонним: много времени он уделял спорту, в частности, увлекался боксом и тяжелой атлетикой, и даже состоял в сборной Испании по регби. А кроме этого, гастролировал вместе с независимой театральной труппой и изучал живопись в художественной школе.
Карьера на родине
В то время семья бедствовала: маме все реже предлагали работу, и он брался за любые варианты. Так однажды он работал стриптизером – заплатили молодому актеру прилично. Мама, подрабатывавшая уборщицей и считавшая каждый грош, была горда сыном.
Затем последовал ряд картин с недвусмысленными названиями, такие как «Золотые яйца», «Рот в рот», «Между ног», «Экстаз», «Титька и луна», «Двуязычный любовник» с Орнеллой Мути, «Я люблю вашу богатую постель».
Источник статьи: http://uznayvse.ru/znamenitosti/biografiya-haver-bardem.html
Хавьер Бардем: «Я верю в Аль Пачино»
Внешне он брутальный, он мачо. Внутри – робкий, очень скрытный и ранимый. Для актера сочетание бесценное. Наверное, за это его любит жена – Пенелопа Крус. Актер сообщил, что супруга и сын разбудили его сердце, заставили улыбаться каждый день. Из Бардема клещами не вытащишь признаний о личной жизни. Так что эти слова дорогого стоят.
«Журналист мне скорее враг, чем друг!»
Если вижу, что нарушается мое интимное пространство, могу стать безумцем, совершенно диким.
Ты в зоопарке. Идешь за покупками, а люди смотрят на тебя. Вот это единственное, что заставляет меня по-настоящему нервничать.
Спасибо, спасибо большое за поздравления. Пенелопа и малыш в порядке. Все складывается идеально. Я очень счастлив. Не заставляйте меня говорить больше ничего.
О личном
Мы с Пенелопой ценим наше личное пространство. Это очень трудно для нас – появляться на публике, хотя мы и привыкли в Испании к повышенному вниманию. Пенелопе еще труднее. Но она держится молодцом.
Пенелопа – моя радость, мой друг, мой компаньон, моя любовь. Я очень многим тебе обязан и очень тебя люблю.
О себе
В юности мы сидели с друзьями в баре, и я, напившись, шутки ради начал танцевать для друзей стриптиз. Но владелец бара отнесся к этому серьезно. Нет, он не выгнал меня. Он меня нанял.
Секс-символ, я? Да вы, кажется, шутите!
В баре у меня был сольный номер под песню You Can Leave Your Hat On в исполнении Джо Кокера. Кажется, под нее я и обнаружил в себе тягу к актерству. Я понял, что я актер, и уволился из бара, чтобы идти вперед.Ну и чтобы не позорить семью.
О родных
Мои родители развелись, когда я был маленьким. Но я не припомню, чтобы в этом было что-то особенно плохое.
Меня растили мать и сестра. Они были сильными личностями. Однако женщинами я не запуган.
Моя мать — актриса. Мальчишкой я видел, как она страдала, когда ей отказывали в ролях. Как она подолгу сидела без работы. Когда у меня в профессии все получалось, это стало проблемой. Мне пришлось справляться с мыслью, что маме было тяжело, а мне все легко дается.
О родине
Испания &#mdash; моя страна. Тут я ощущаю все по-другому, потому что все знаю. Я знаю язык, я знаю культуру, я знаю места. Тут играют роль ощущения, а не ум.
Испанцы &#mdash; жесткий народ. Они критикуют меня, думают, что я продался Голливуду. Иногда хочется сказать им: «Ребята, да бросьте вы!»
Когда тебя награждает Кино-академия, жизнь круто меняется, это иногда ужасно. Ты должен возвращаться домой и доказывать всем, что ты все тот же неотесанный глуповатый мужлан, а не золотой мальчик, каким тебя выставили.
О кино и ролях
Мне повезло познакомиться с людьми по-настоящему талантливыми. Милош Форман, Алехандро Аменабар, братья Коэны, Вуди Аллен – каждый из них снимает шедевры. И в каждом из них есть… как бы лучше сказать, беззащитность какая-то. Удивительно, когда они произносят: «Я не знаю, что делаю. Я не знаю, как это сделать. Я просто пробую». И когда видишь это, просто дар речи теряешь.
Роль – как здание. Я не изучал архитектуру, но понимаю, что сначала нужен фундамент – основа характера. И когда все укладывается в голове, можно добавлять детали: я хочу голубые стены, деревянные полы, хочу, чтобы у него была такая-то походка или манера говорить.
Некоторые роли легче, как, например, в «Есть. Молиться. Любить». От них получаешь удовольствие. А бывают такие, что на твоей шкуре оставляют отметины, как в «Бьютифул».
Об убеждениях
Я был католиком.Но когда мне исполнилось 25 лет, умер отец, и мне вдруг стало ясно: религия – просто способ чувствовать себя защищенным. Здесь нет ответов. А если ищешь ответы, тщательнее выбирай вопрос.
Мне не нужен автопарк из шикарных машин, роскошь, это не имеет для меня значения. У меня есть любимая работа, и это супер. Я как помидор из супермаркета – у меня есть своя цена, и за меня нужно заплатить. Но деньги все же не главное.
Мама всегда повторяла: «Люби то, что ты делаешь. А сделав – забудь». Нет человека смешнее, чем тот, кто упивается былыми успехами.
Я не верю в Бога, я верю в Аль Пачино. И в Марлона Брандо. У нас с ним много общего. Сломанные носы, например.
Источник статьи: http://www.starhit.ru/novosti/xaver-bardem-ya-veryu-val-pachino-/
Такой разный Хавьер Бардем
Хавьера люблю давно и нежно. Актер он замечательный, мужчина харизматичный, фильмография у него на зависть каждому. Роли у братьев Коэнов, и у Педро Альмадовара, и у Вуди Аллена, и у Алехандро Аменабара, и у Милоша Формана, и у Теренса Малика и многих других. А как он может перевоплощаться, это просто фантастика.
У Вуди Аллена — это шикарный Хуан Антонио. Шансов у простых американских девчонок не было.
«В старикам здесь не место» это маньяк-убийца со странными ужимками .
или леденящим стеклянным взглядом.
В «Ветчине, Ветчине» это настоящий испанский мачо
В бондиане — это злодей Сильва с явными голубыми наклонностями. Противный до невозможности, но все равно харизматичный.
Правила жизни Хавьера Бардема
Когда я вижу себя на обложке журнала, я понимаю, что мир сошел с ума.
Я не верю в Бога, но я верю в Аль Пачино. Если когда-нибудь зазвонит телефон и на том конце меня спросят, не хотел бы я вместе с ним сыграть, я, кажется, просто сойду с ума.
Я понял, что мечты сбываются, когда режиссер Джулиан Шнабель показал Аль Пачино мой фильм «Пока не наступит ночь». Но ничего особенного не случилось. Просто около трех утра по испанскому времени Пачино позвонил мне из Нью-Йорка и сказал, что ему понравилась моя работа.
Ни одна премия не способна сделать тебя по‑настоящему хорошим актером. «Оскар» нужен лишь для того, чтобы заставить зрителя прийти в кино.
За последние несколько лет я стал неплохо говорить по‑английски — достаточно неплохо для того, чтобы понять, что этот язык никогда не станет для меня родным. Когда я говорю «я люблю» или «я ненавижу» на испанском, так много всего приходит мне на ум, но когда я говорю то же самое по‑английски, в моей голове пустота.
Я не вожу машину, и всем вокруг это кажется чем-то экстраординарным. Всем, но не мне.
Когда Коэны позвали меня в «Старикам тут не место», я им сказал: «Послушайте, я точно не тот актер, который вам нужен: я не вожу тачку, почти не говорю по‑английски и ненавижу насилие в любом его проявлении». А они засмеялись и говорят: «Поэтому мы тебе и позвонили».
Над моей прической в «Старикам тут не место» смеялись все, а некоторые даже спрашивали, как я не устал носить этот парик. Но вообще-то это были мои собственные волосы.
Существует только два фильма, где я держу в руках оружие. В первом, «Пердита Дуранго», я снялся в 1996-м, и это было очень жестокое кино, после которого я зарекся делать что-то подобное. Поэтому, когда 11 лет спустя Коэны пригласили меня сыграть в «Старикам тут не место», я долго пытался сдержаться и не сказать «да», хотя Коэны всегда были моими любимыми режиссерами.
Я никогда не воспринимал Коэнов как двух человек. Когда они работают, они становятся одним целым — монстром с двумя головами. И эти головы рассыпаются в комплиментах друг другу и никогда не спорят. А когда они говорят с тобой, то говорят, как один человек.
Я заметил, что те люди, которых я считаю талантливыми —такие, как Милош Форман, Алехандро Аменабар, Коэны и Вуди Аллен, — работают по одному принципу: я не знаю, что я делаю, я не знаю, как я это делаю, я просто пытаюсь делать это — вот и все.
Главное в кино — это история. Так считают все. А мне кажется, что главное — как ты ее рассказываешь.
В моем детстве было слишком много разговоров о политике и насилии, а мой дядя провел долгие годы в тюрьме, потому что был яростным противником режима Франко. Но мне нравится жить с этим знанием.
В какие-то моменты ты должен наконец определиться со своим мнением. Нельзя всю жизнь прожить посередине.
Когда в возрасте шести лет я появился с крошечной рольюв «Мерзавце» Фернандо Фернана-Гомеса (знаменитый испанский режиссер), там была сцена, где один парень в шутку грозил мне пистолетом. По сценарию я должен был засмеяться, но я заплакал. И тогда режиссер сказал: «Это, конечно, не то, чего я хотел, но мне все равно нравится». В этот день я понял, что с этого момента всегда буду спорить с режиссерами.
Я начал играть в регби, когда мне было девять, и играл до двадцати трех. С тех пор многое изменилось. В мои времена в регби играли маленькие тонкие люди, которые практически ходили по полю с мячом. Сейчас они носятся, как газели, и все это больше напоминает состязание машин. Но регби стало интереснее.
Играть в регби в Испании — это как быть тореадором в Японии.
Иногда я спрашиваю себя, почему я выбрал эту абсурдную профессию и почему не отправился в Африку — спасать чьи-то жизни. Но ответ очень прост: я ипохондрик, а из ипохондриков выходят плохие спасители.
Как и многие застенчивые люди, которые никому не кажутся застенчивыми, я очень застенчив.
Я верю в то, что когда-то люди действительно были маленькими обезьянками. По крайней мере, каждое утро, когда я заглядываю в зеркало, я передаю Дарвину привет. В такие моменты его правота особенно очевидна.
Истинная красота таится в уродстве — вот что я говорю себе каждый день.
Я не сторонник роскоши. Черная икра для меня — это два жареных яйца, картошка и хамон. И все это — на большой тарелке.
Когда-то я был королем вечеринок, а теперь я старик. Пара коктейлей, и больше мне ничего не нужно.
В двадцать лет все мы жалеем о том, что делали в четырнадцать, в тридцать три жалеем о том, что делали в двадцать пять, а ближе к пятидесяти, кажется, начинаем жалеть обо всем подряд. Но вот что я понял: к черту все эти сожаления.
В каждом человеке идет постоянная борьба между тем, кто он есть, и тем, кем ему следовало бы стать. Правда, не все эту борьбу способны заметить.
Наша планета была бы лучшим из миров, если бы все люди были честны в том, что делают. Если я актер, я должен быть честным актером. Но если бы я был водопроводчиком, я, надеюсь, был бы честным водопроводчиком.
Я снимаюсь в кино только потому, что больше ничего не умею.
Кто-то сказал: разница между актером и сумасшедшим в том, что у актера билет в оба конца, а у сумасшедшего только в один. И я с этим согласен.
Самое сложное — это сыграть того, кто еще жив. Это та степень ответственности, которая может запросто свести с ума.
Актеры — как помидоры на рынке, потому что у каждого есть своя цена. И я такой же помидор. Но я тот помидор, которому наплевать, сколько он стоит.
Я бы предпочел умереть в тишине. Все остальные обстоятельства смерти меня волнуют значительно меньше.
Лучше всего я помню тот день, когда умер мой отец.
Отец ушел из семьи, когда я был совсем маленьким, и меня воспитали мать и сестра. Так что, можно сказать, я получил женское образование.
Люди считают, что если на экране два актера любят друг друга, это означает, что и в жизни они друг друга любят. Никто даже не задумывается, что нам просто платят за это деньги, а на съемочной площадке кто-то обязательно твердит: «Играйте старательнее, ублюдки, я вам не верю».
Кино — это просто кино, до тех пор, пока ты не сделаешь такое кино, про которое все скажут: вот это да!
Быть знаменитым — это такая чушь. Слава богу, в шляпе и очках я по-прежнему могу бродить неузнанным где угодно.
Мне нравится, когда жизнь указывает на малозначительность того, что я делаю.
Я неплохо пою — наверное, потому, что у меня длинная шея.
Иногда я ловлю себя на том, что был бы не прочь иметь тело Брэда Питта.
Хочу, чтобы меня запомнили смеющимся.
Источник статьи: http://spletnik.ru/blogs/pro_zvezd/156831_takoy-raznyy-khaver-bardem