Корейко .ru
Авторская редакция романов Ильфа и Петрова
« Двенадцать стульев » и « Золотой телёнок »
без купюр и цензуры
12 стульев ◦ Двенадцать стульев
Часть 1. Старгородский лев
Глава 9. Следы « Титаника »
Ипполит Матвеевич проснулся по привычке в половине восьмого, пророкотал «гут морген» и направился к отливу, находившемуся тут же в дворницкой. Он умывался с наслаждением, отплевывался, причитал и тряс головой, чтобы избавиться от воды, набежавшей в уши. Вытираться было приятно, но, отняв от лица полотенце, Ипполит Матвеевич увидел, что оно испачкано тем радикально-черным цветом, которым с позавчерашнего дня были окрашены его горизонтальные усы. Сердце Ипполита Матвеевича сразу потухло. Он бросился к своему карманному зеркальцу, которое лежало на стуле. В зеркальце отразился большой нос и зеленый, как молодая травка, левый ус. Ипполит Матвеевич поспешно передвинул зеркальце направо. Правый ус был того же омерзительного цвета. Нагнув голову, словно желая забодать зеркальце, несчастный увидел, что радикальный черный цвет еще господствовал в центре каре, но по краям был обсажен тою же травянистой каймой. Все существо Ипполита Матвеевича издало такой громкий стон, что Остап Бендер открыл свои чистые голубые глаза.
— Вы с ума сошли! — воскликнул Бендер и сейчас же сомкнул свои сонные вежды.
— Товарищ Бендер, — умоляюще зашептала жертва «Титаника».
Остап проснулся после многих толчков и уговоров. Он внимательно посмотрел на Ипполита Матвеевича и радостно засмеялся. Отвернувшись от директора-учредителя концессии, главный руководитель работ и технический директор содрогался, хватался за спинку кровати, кричал «не могу» и снова бушевал.
— С вашей стороны это нехорошо, товарищ Бендер! — сказал Ипполит Матвеевич, с дрожью шевеля зелеными усами.
Это придало новые силы уже изнемогшему было Остапу. Чистосердечный его смех продолжался еще минут десять. Отдышавшись, он сразу сделался очень серьезным.
— Что вы на меня смотрите такими злыми глазами, как солдат на вошь? Вы на себя посмотрите.
— Но ведь мне аптекарь говорил, что это будет радикально-черный цвет. Не смывается ни холодной, ни горячей водой, ни мыльной пеной, ни керосином. Контрабандный товар.
— Контрабандный? Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской улице. Покажите флакон. И потом посмотрите. Вы читали это?
— А вот это, маленькими буквами? Тут ясно сказано, что после мытья горячей и холодной водой или мыльной пеной и керосином волосы надо не вытирать, а сушить на солнце или у примуса. Почему вы не сушили? Куда вы теперь пойдете с этой зеленой липой?
Ипполит Матвеевич был подавлен. Вошел Тихон. Увидя барина в зеленых усах, он перекрестился и попросил опохмелиться.
— Выдайте рубль герою труда, — предложил Остап, — и, пожалуйста, не записывайте на мой счет! Это ваше интимное дело с бывшим сослуживцем. Подожди, отец, не уходи, дельце есть.
Остап завел с дворником беседу о мебели, и уже через пять минут концессионеры знали все. Всю мебель в 1919 году увезли в жилотдел, за исключением одного гостиничного стула, который сперва находился во владении Тихона, а потом был забран у него завхозом 2-го дома соцобеса.
— Так он что — здесь в доме?
— А скажи, дружок, — замирая спросил Воробьянинов, — когда стул у тебя был, ты его. не чинил?
— Чинить его невозможно. В старое время работа была хорошая. Еще тридцать лет такой стул может выстоять.
— Ну иди, дружок, возьми еще рубль, да смотри не говори, что я приехал.
— Могила, гражданин Воробьянинов.
Услав дворника и прокричав «лед тронулся», Остап Бендер снова обратился к усам Ипполита Матвеевича:
— Придется снова красить. Давайте деньги — пойду в аптеку. Ваш «Титаник» ни к черту не годится, только собак красить. Вот в старое время была красочка. Мне один беговой профессор рассказал волнующую историю. Вы интересовались бегами? Нет? Жалко. Волнующая вещь. Так вот. Был такой знаменитый жулик, граф Друцкий. Он проиграл на бегах пятьсот тысяч. Король проигрыша. И вот, когда у него уже, кроме долгов, ничего не было и граф подумывал о самоубийстве, один жучок дал ему за 50 рублей замечательный совет. Граф уехал и через год вернулся с орловским рысаком-трехлеткой. После этого граф не только вернул свои деньги, но даже выиграл еще тысяч триста. Его орловец Маклер с отличным аттестатом всегда приходил первым. На дерби он на целый корпус обошел Мак-Магона. Гром. Но тут Курочкин (слышали?) замечает, что все орловцы начинают менять масть — один только Маклер, как дуся, не меняет цвета. Скандал был неслыханный! Графу дали три года. Оказалось, что Маклер не орловец, а перекрашенный метис, а метисы гораздо резвее орловцев, и их к ним на версту не подпускают. Каково. Вот это красочка! Не то что ваши усы.
— Но аттестат? У него ведь был отличный аттестат?
— Такой же, как этикетка на вашем «Титанике», — фальшивый! Давайте деньги на новую краску. Остап вернулся с новой микстурой.
— «Наяда». Возможно, что лучше вашего «Титаника». Снимайте пиджак!
Начался обряд перекраски, но «изумительный каштановый цвет, придающий волосам нежность и пушистость», смешавшись с зеленью «Титаника», неожиданно окрасил голову и усы Ипполита Матвеевича в краски солнечного спектра.
Ничего еще не евший с утра, Воробьянинов злобно ругал все парфюмерные заводы, как государственные, так и подпольные, находящиеся в Одессе на Малой Арнаутской улице.
— Таких усов, должно быть, нет даже у Аристида Бриана, — бодро заметил Остап, — но жить с такими ультрафиолетовыми волосами в Советской России не рекомендуется. Придется сбрить.
— Я не могу, — скорбно ответил Ипполит Матвеевич, — это невозможно.
— Что, усы дороги вам как память?
— Не могу, — повторил Воробьянинов, понуря голову.
— Тогда вы всю жизнь сидите в дворницкой, а я пойду за стульями. Кстати, первый стул над нашей головой.
Разыскав ножницы, Бендер мигом отхватил усы, и они, взращиваемые Ипполитом Матвеевичем десятилетиями, бесшумно свалились на пол. С головы падали волосы радикально-черного цвета, зеленые и ультрафиолетовые. Покончив со стрижкой, технический директор достал из кармана старую бритву «Жиллет», а из бумажника запасное лезвие, — стал брить почти плачущего Ипполита Матвеевича.
— Последний ножик на вас трачу. Не забудьте записать на мой дебет два рубля за бритье и стрижку. Содрогаясь от горя, Ипполит Матвеевич все-таки спросил:
— Почему же так дорого. Везде стоит сорок копеек.
— За конспирацию, товарищ фельдмаршал, — быстро ответил Бендер.
Страдания человека, которому безопасной бритвой бреют голову, — невероятны. Это Ипполит Матвеевич понял с самого начала операции. Посередине Остап прервал свое ужасное дело и сладко спросил:
— Бритвочка не беспокоит?
— Конечно, беспокоит, — застрадал Воробьянинов.
— Почему же она вас беспокоит, господин предводитель? Она ведь не советская, а заграничная. Но конец, который бывает всему, пришел.
— Готово. Заседание продолжается! Нервных просят не смотреть! Теперь вы похожи на Боборыкина, известного автора-куплетиста.
Ипполит Матвеевич отряхнул с себя мерзкие клочья, бывшие так недавно красивыми сединами, умылся и, ощущая на всей голове сильное жжение, в сотый раз сегодня уставился в зеркало. То, что он увидел, ему неожиданно понравилось. На него смотрело искаженное страданиями, но довольно юное лицо актера без ангажемента.
— Ну, марш вперед, труба зовет! — закричал Остап. — Я по следам в жилотдел, или, вернее, в тот дом, в котором когда-то был жилотдел, а вы к старухам!
— Я не могу, — сказал Ипполит Матвеевич, — мне очень тяжело будет войти в собственный дом.
— Ах, да. Волнующая история! Барон-изгнанник! Ладно! Идите в жилотдел, а здесь поработаю я. Сборный пункт — в дворницкой. Парад-алле!
Источник статьи: http://gatchina3000.ru/literatura/koreiko_a_i/12-chairs_09.htm
Ипполит Матвеевич Воробьянинов
Ки́са Воробья́нинов (Ипполи́т Матве́евич Воробья́нинов) — персонаж книги «Двенадцать стульев» (1928) Ильи Ильфа и Евгения Петрова.
Содержание
Образ
Происходил из старгородских дворян, после революции 1917 года перебрался в уездный город N (то есть маленький провинциальный городок) и работал в ЗАГСе, где управлял столом регистрации смертей и браков. Жил вместе с тёщей, Клавдией Ивановной Петуховой.
Перед смертью тёща призналась Ипполиту Матвеевичу в том, что спрятала свои дореволюционные фамильные драгоценности в одном из двенадцати стульев гарнитура работы мастера Гамбса. Поиски сокровища и составляют сюжет романа «12 стульев».
Детское прозвище Ипполита, Киса, очень понравилось его компаньону, Остапу Бендеру, и тот частенько звал его так, хотя не скупился и на другие прозвища, вроде «фельдмаршал», «предводитель команчей» и тому подобные.
— Послушайте, — сказал вдруг великий комбинатор, — как вас звали в детстве?
— А зачем вам?
— Да так! Не знаю; как вас называть. Воробьяниновым звать вас надоело, а Ипполитом Матвеевичем слишком кисло. Как же вас звали? Ипа?
— Киса, — ответил Ипполит Матвеевич, усмехаясь.
— Конгениально!
О судьбе Ипполита Матвеевича после событий романа «12 стульев» нет никаких данных. Он лишь один раз мельком упоминается Остапом Бендером в романе «Золотой телёнок».
Был такой взбалмошный старик, из хорошей семьи, бывший предводитель дворянства, он же регистратор загса, Киса Воробьянинов. Мы с ним на паях искали счастья на сумму в сто пятьдесят тысяч рублей.
Внешность и привычки
В начале романа «12 стульев» Ипполит Матвеевич описывается как высокий (185 см) седой старик, носящий ухоженные усы. В очках Воробьянинов очень похож на Милюкова, а потому вместо очков вынужден носить пенсне.
Отправляясь на поиски сокровищ, Ипполит Матвеевич красит волосы в «радикальный чёрный цвет», но после умывания на следующий же день его волосы становятся зелёными и ему приходится побриться наголо и сбрить усы.
Из привычек Ипполита Матвеевича известно его обыкновение произносить по утрам «бонжур» (то есть фр. bonjour ) если он «проснулся в добром расположении», или «гут морген» (нем. guten Morgen ) если «печень пошаливает, 52 года — не шутка и погода нынче сырая».
Прошлая жизнь
В первоначальной, полной версии романа Двенадцать стульев (1928), приведены подробности из прошлой жизни Ипполита Матвеевича Воробьянинова. Эта целиком изъятая глава представляет собой отдельное повествование, с совершенно другим образом Ипполита Матвеевича. Здесь герой представлен как романтик-авантюрист. Если считать информацию из этой главы состоятельной, то «Ипполит Матвеевич Воробьянинов родился в 1875 году в Старгородском уезде в поместье своего отца Матвея Александровича, страстного любителя голубей.» То есть на момент главного действия романа ему было чуть за 50.
Ярким событием из прошлого Ипполита Матвеевича явился скандальный роман с женой окружного прокурора Еленой Станиславовной Боур, закончившийся отъездом обоих в Париж.
В 1911 году, Воробьянинов женился на дочери соседа — состоятельного помещика Петухова. Произошло это после того, как отъявленный холостяк, наехав как-то в имение, увидел, что дела его пошатнулись и что без выгодной женитьбы поправить их невозможно…
— Ну, как твой скелетик? — нежно спрашивала Елена Станиславовна, у которой Ипполит Матвеевич после женитьбы стал бывать чаще прежнего…
В 1912 году, будучи предводителем дворянства, слыл заядлым филателистом и увлёкся коллекционированием земских марок, пытаясь перегнать английского коллекционера из Глазго, мистера Энфильда. Узаконив в земстве выпуск марки Старгородской земской почты в количестве двух экземпляров, он собственноручно разбил клише, а на нижайшую просьбу знаменитого английского коллекционера продать ему одну марку за любые деньги написал весьма невежливый ответ латинскими буквами: «Накося выкуси!». [2] [3] Продолжение этой истории так описал фантаст Сергей Синякин: «Даже в самый разгар войны А.Гитлер не оставлял попыток завладеть знаменитой Старгородской коллекцией марок. Захватив в плен сына советского руководителя — Якова Джугашвили, Гитлер через разведку предложил обменять его на две марки из коллекции И. М. Воробьянинова. Сталин долго раздумывал, расхаживая по кабинету и дымя трубкой. Остановившись перед ожидающим ответа Г.Жуковым, он вытащил трубку изо рта и глухо сказал: „Я солдат на фельдмаршалов не меняю“». [4]
На масленицу 1913 года в Старгороде произошло событие, возмутившее передовые слои местного общества… В момент наивысшей радости раздались громкие голоса… В залу вошел известный мот и бонвиван, уездный предводитель дворянства Ипполит Матвеевич Воробьянинов, ведя под руки двух совершенно голых дам. Позади шел околоточный надзиратель в шинели и белых перчатках, держа под мышкой разноцветные бебехи, составлявшие, по-видимому, наряды разоблачившихся спутниц Ипполита Матвеевича.
Был 1913 год. Двадцатый век расцветал…
Ипполит Матвеевич, сидя на балконе, видел в своем воображении мелкую рябь остендского взморья, графитные кровли Парижа, темный лак и сияние медных кнопок международных вагонов, но не воображал себе Ипполит Матвеевич (а если бы и воображал, то всё равно не понял бы) хлебных очередей, замерзшей постели, масляного каганца, сыпно-тифозного бреда и лозунга «Сделал свое дело — и уходи» в канцелярии загса уездного города N.
Не знал Ипполит Матвеевич… и того, что через четырнадцать лет ещё крепким мужчиной он вернётся назад в Старгород и снова войдёт в те самые ворота, над которыми он сейчас сидит, войдёт чужим человеком, чтобы искать клад своей тёщи, сдуру запрятанный ею в гамбсовский стул, на котором ему так удобно сейчас сидеть…
Будучи лишенным в 1917 всех средств, Ипполит Матвеевич принял свою участь со смиренным достоинством. Когда же перед ним в 1927 году вдруг замаячил шанс вернуть прежнюю роскошную жизнь, он очертя голову бросился на поиски своих сокровищ, будучи совершенно неприспособленным к этому.
Описанный образ повесы никак не вяжется с блеклым законопослушным обывателем, в которого превратился Ипполит Матвеевич после революции. В романе «предводитель дворянства» представлен жалкой фигурой из прошлого, которой не место в новой жизни. Он страдает (по словам Остапа) «организационным бессилием», подвергается унижениям, опускается до попрошайничества, воровства, а в конце он становится убийцей.
Ипполит Матвеевич мигом преобразился. Грудь его выгнулась, как Дворцовый мост в Ленинграде, глаза метнули огонь, и из ноздрей, как показалось Остапу, повалил густой дым. Усы медленно стали приподниматься…
— Никогда, — принялся вдруг чревовещать Ипполит Матвеевич, — никогда Воробьянинов не протягивал руку…
При таком рассмотрении, образ Воробьянинова предстаёт скорее трагичным, вопреки замыслу авторов.
Ключевые фразы
— Господа! Неужели вы будете нас бить?
Источник статьи: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/943337