Лелик у вас ус отклеился

Лелик у вас ус отклеился

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 270 707
• КНИГИ 632 746
• СЕРИИ 23 926
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 595 704

Было же времечко! Ну просто сказочное было время. Тем, кто его еще помнит, в самый раз сочинять торжественные оды в честь этого «золотого века», правда, слегка урезанного и вместившего исторический отрезок, равный всего-навсего каким-то двум десятилетиям.

Сейчас, вкусив через кривое зеркало своего сознания плоды цивилизации, мы, наконец, смогли оценить, как просто и легко жилось в не такие уж незапамятные време­на, когда все лежало на своих полочках, висело на отве­денных ему крючочках и стояло на прочно вмурованных постаментах. Короче, все и все располагались на своих местах, и четко известно было, что есть белое и, соответ­ственно, что — черное. Каждый знал, что почем, при этом цены были стабильные и никто не думал, куда выгоднее вдуть деньги, чтобы не прогадать и в ближайшем будущем не оказаться в. крутом пролете.

И вообще о деньгах не принято было говорить, потому что если их не было сегодня, то они как бы сами собою должны были появиться завтра, ну, в крайнем случае, послезавтра. А перехватить трешку до ближайшей получки у любого знакомого — и даже не обязательно у приятеля — было парой пустяков. Цветов было море и на юбилеях, и на поминках, а четвертак в подарок считался большим шиком, эдаким царственным жестом, который, как правило, прини­мался с неизменным благоговением.

Да что там говорить — даже классиков сдуру почитыва­ли еще время от времени да

о духовных ценностях рассуж­дали, правда, уже не по трезвухе, а пропустив

по сотке-другой… Но ведь было это, было!

Каждое время, каждое десятилетие предлагают свое, но как бы ни менялись мы, наш образ жизни, отношения друг с другом и государством, не будем терять голову.

Ну, занесло маленько…

Так о чем это я?

Ах, да, . «детям — мороженое, бабе — цветы. »

— Когда я была маленькая, я летала, как голуби. Сидящая на подоконнике Танюшка перестаёт болтать ногами и, опершись ладошками о край, легко вспрыгивает вверх. Еще мгновение — и девочка, ловко спружинив ко­ленками, соскакивает на пол, задев при этом рукой чашку, наполненную горячим чаем. Жидкость коричневым пятном моментально расползается по белоснежной скатерти. Не­сколько секунд все молчат, сначала испугавшись за де­вочку, не ушиблась ли та. С ней, в общем-то, все в порядке, однако маленькая хитрюга, почувствовав, что сейчас ее начнут ругать, заходится в отчаянном плаче.

— Ой, моя рученька! — пронзительно кричит Танюш­ка, схватившись за запястье.— Мама, больно!

— Где больно, Танечка, где?! Покажи. Вот здесь? Или здесь? Ну как же ты так неосторожно. Ведь сколько раз я тебе говорила — не влезай на подоконники и стол.

Поче­му ты меня не слушаешься? И мама тебе говорит, и папа бесконечно повторяет, а ты все равно делаешь то, что тебе не велят.

Надя долго еще хлопочет возле дочки, позабыв про испорченную скатерть, а девочка продолжает канючить, оттягивая момент наказания.

— Что тут происходит? Что у вас грохочет?

Войдя в кухню, Семен Семеныч спросонья не сразу понимает, в чем дело. Он смешно хлопает ресницами и не­доуменно оглядывает все вокруг.

— Это Танька с окна свалилась и чашку чуть не разби­ла,— объясняет отцу Володя, десятилетний сын Горбунковых.

— Вовка — ябеда,— внезапно перестав плакать, кате­горически заявляет Танюшка.— Он сам вчера во дворе чуть окно у бабы Нюры не разбил мячом, я сама видела!

Надя наконец поднимается с колен и замечает залитую чаем скатерть.

— Ну что же это такое! — всплескивает она руками.— Когда же это прекратится?!

— Ну ладно, Надюша, хватит,— примирительно бор­мочет Семен Семеныч и поднимает на руки дочку.

— Вот ты всегда так, Сеня! Избаловал детей, и они теперь позволяют себе все, что хотят. Я целыми днями работаю, кручусь по дому, а мой труд никто не ценит! Вот, погляди, вчера только застелила скатерть, а теперь снова нужно стирать. Где я вам столько отбеливателя наберусь?

— Мама, я пойду погуляю, можно? — спрашивает Во­лодя.

— Тебе бы только гулять! Сил моих больше нет! Голос Нади становится все более плаксивым, и она, уже собирая со стола посуду, продолжает оплакивать свою горькую судьбину.

— Ну так можно или нет? — стоит на своем сын.

— Папа сегодня уезжает на целый месяц, а ты даже не хочешь с ним побыть. Видишь, какой ты сын.

— Ладно, Надя, пусть идет,— снова вступает в разго­вор Семен Семеныч.— Мы же еще не закончили со сбора­ми. Я так до сих пор не знаю, брать мне спортивный ко­стюм или нет.

— Как, ты его еще не положил в чемодан? Я тебе еще вчера сказала — брать!

Надя вообще славная женщина. Семен Семеныч полю­бил ее когда-то с первой встречи, интуитивно почувство­вав, что именно такая жена ему и нужна. Добрая и привет­ливая, она, тем не менее, всегда умела принимать правиль­ные решения, о чем бы ни шла речь. При этом она не терпела возражений и всегда настаивала на своем. Пре­красная хозяйка и мать, Надя была признанным лидером в семье, но ее лидерство никогда не переходило в диктат.

Это именно она настояла на том, чтобы муж ни в коем случае не отказывался от туристической путевки, предло­женной ему профсоюзом как одному из лучших сотрудни­ков гипсового завода. Она искренне хотела, чтобы муж повидал мир, понимая, что такой шанс больше не предста­вится никогда. В глубине души она, конечно, завидовала ему, но умело подавляла эту зависть и лишь время от времени позволяла себе напомнить мужу о своем великоду­шии, правда, соблюдая при этом меру. А он, в свою оче­редь, чувствовал себя немного виноватым перед женой за то, что, во-первых, это не она отправляется в путешествие на корабле, и, во-вторых, за то, что пришлось изъять из семейного бюджета солидную сумму, отложенную для покупки новой шубы. Почему, собственно, новой? Так можно говорить, когда есть старая, а у Нади до этого шубы не было никогда. И вот теперь получается, что долго еще не будет. Он однажды даже завел было с ней об этом разго­вор, но она, не забыв, конечно, тяжело вздохнуть, стала страстно уверять его, что прекрасно переходит еще зиму-другую в старом драповом пальто. Он согласился, но с большой неохотой. Правда, Семен Семеныч стал замечать, что Надя часто становилась грустной и задумчивой, но не решался спросить ее, в чем дело. Все было ясно и так. В течение остававшихся до поездки нескольких недель он старался быть услужливым и предупредительным с женой, чаще, чем обычно, ходил в магазин и выносил мусорное ведро, проверял у Вовки уроки и укладывал спать Та­нюшку.

Почти каждый вечер они за полночь сидели на кухне и обсуждали предстоящую поездку. Их воображение рисо­вало самые невероятные картины из заграничной жизни, которую они изредка видели по телевизору. Там показыва­ли всякие ужасы и говорили о стремительном росте пре­ступности и власти «желтого тельца». Но ужаса в их душах это почему-то не вызывало, потому что где-то там, на вторых и третьих планах, маячили веселые, загорелые и красивые люди, беззаботно улыбавшиеся во весь рот, словно их совершенно не тревожили проблемы, которыми так безнадежно маются тысячи соотечественников.

Но однажды Надя неожиданно приревновала Семена Семеныча к жене его сотрудника, с которой он, слегка подвыпив на очередном дне рождения, о чем-то разгово­рился за столом. Беседа была совершенно невинной, как и обычно случается в таких ситуациях, ни о чем. Но потом всю дорогу домой Надя демонстративно молчала, а придя домой, вдруг неожиданно расплакалась как раз в тот мо­мент, когда муж, почувствовав ее необычное настроение, подошел сзади и осторожно обнял ее за плечи.

— Надюша, ты чего? — как можно более ласково спро­сил Семен Семеныч.

Она передернула плечами и тихонько всхлипнула:

— Как это ничего? Я же вижу, что ты не такая, как всегда. Может быть, объяснишь?

— Нечего объяснять. Ты и сам знаешь.

— Что я знаю? О чем ты?

— За весь вечер ты ни разу не посмотрел в мою сторо­ну. Ты так был увлечен этой.

Источник статьи: http://www.litmir.me/br/?b=206544&p=38

Бриллиантовая рука

«Бриллиа́нтовая рука́» — эксцентрическая музыкальная кинокомедия, снятая в 1968 году режиссёром Леонидом Гайдаем.

Содержание

Цитаты [ править ]

Семён Семёнович Горбунков [ править ]

Врачи рекомендуют, в «Неделе»: для дома, для семьи.

А под дичь водку не пьют. Пьют это… ф-ш-ш-ш!

Как ты могла подумать такое? Ты, жена моя, мать моих детей!

Может, меня даже… наградят. (со слезой в голосе) Посмертно!

Хорошо, что он не контрабандист. Симпатичный мужик… Зачем же я так напился, м?

Геннадий Петрович Козодоев [ править ]

Береги руку, Сеня!

А ну, щенок, в сторону! Пшёл отсюда!

Федя! Ещё по сто пятьдесят шампанского — и всё!

Шеф, всё пропало, всё пропало! Гипс снимают, клиент уезжает… я убью его, я вам…!

Лёлик [ править ]

Как говорит наш дорогой шеф, в нашем деле главное — этот самый реализьм! Га-га-га-га!

Как говорит наш любимый шеф: «Если человек идиот, то это надолго»!

Лопух. Такого возьмём бэз шуму и пыли! Давай, прыгласи его на рыбалку! На Чёрные Камни, как условились! С ночёукой прыгласи! Только нэ суетись! Дитя́м — мороженое, его бабе — цветы. Смотры, нэ пэрэпутай. Кутузоу!

Идиот! Дитя́м мороженое!!

Строго на севэр, порядка… пятидесяти мэтроу, расположен туалэт типа «сортир», обозначенный на схэме буквами «Мэ» и «Жо».

М-м… Как говорит наш дорогой шеф, за чужой счёт пьют даже трезвенники… и язвенники! Га-га-га-га!

Щикарный план, шеф! У двенадцать ноль-нуль всё будеть готово! Гениально!

Достаточно одной таблэтки!

Как говорит наш любимый шеф, нет такого мужа, который хоть на час бы не мечтал стать холостяком. Га-га-га-га! Слэдить за сигналом!

Как говорит наш дорогой шеф, — Михал Иваныч, — куй железо, не отходя от кассы! Га-га-га-га!

Варвара Сергеевна Плющ [ править ]

• На одну зарплату на такси не разъездишься.
• Наши люди в булочную на такси не ездят.
• Не знаю, как там в Лондоне, я не была. Может, там собака — друг человека. А у нас управдом — друг человека!
• Всё это время он искусно маскировался под порядочного человека. Я ему не верю.
• Я считаю, что человеку нужно верить только в самом крайнем случае!

Володя [ править ]

• Семё-он Семёныч.
• А. Так надо! (о своём двойнике)

Другие персонажи [ править ]

Мы провожаем ПАПУ! (дочка Семёна Горбункова)

О! Айм йохана баден, томас каро рональ, ньоморраде ли колоссалем джартит погорелла, лун дахана баден, цигель-цигель, цигель, ай-лю-лю, люче парон, ай-лю-лю, ай-лю-лю! (проститутка в Стамбуле)

Мыхаил Светлофф, Мыхаил Светлофф — у-у-у! Цигель, цигель, цигель! Цигель, цигель, цигель!

В «Неделе» читали? В разделе «Для дома, для семьи»? Врачи рекомендуют — успокаивает нервную систему, расширяет сосуды. Пейте. (капитан теплохода «Михаил Светлов»)

А Вы говорите: «Поскользнулся. Упал. Закрытый перелом. Потерял сознание. Очнулся — гипс…» (капитан теплохода «Михаил Светлов»)

У тебя там не закрытый… а открытый перелом! [залпом выпивает коньяк] Пошли спать. (Надежда Горбункова)

Лёгким движением руки брюки превращаются… Брюки превращаются… Превращаются брюки… В элегантные шорты. Простите, маленькая техническая неувязка. (ведущая на показе мод)

Не виноватая я! Он сам пришёл! (Анна Сергеевна)

Диалоги [ править ]

— А вот я люблю песню про зайцев.
— Про кого?
— Про зайцев.
— Сеня, про зайцев — это неактуально! Остров Невезения!

— Цигель, цигель, ай-лю-лю!
— Ай-лю-лю потом. Нон, нихт, нет, ни в коем случае!
— Ну, зачем? Ей, может, что-нибудь надо?
— Что ей надо, я тебе потом скажу. Леди, синьора, фрау, мисс, к сожалению, ничего не выйдет… Руссо туристо! Облико морале! Ферштейн? Всё, быс-трень-ко отсюда! (уводит Горбункова)
— А что ей надо?

— Инкес? Ки о́ро пер? (Ну, где же он?!)
— Ну́ор бурри́тто, йес оф коз. (Спокойно, должен прийти!)
— Пу́рген ла́сте, шёрт побэри? (Пароль старый, чёрт побери?)
— Шёрт побэри. (Чёрт побери.)
— Шёрт побэри… Пе́ре нен ра́нто чусы́ Мыхаил Светлофф? (А он точно с теплохода «Михаил Светлов»?)
— Анка́те таси́бо то фа́нче фа. (Нам сообщили так.)
— Деле ди́ос прек мо́мент тре́зи! (Теплоход через час уйдёт!)
— …Айте купадо́н! Ми́зен так-нот пи́нто! Басту́джо нек-нем труляля. Нет чачача, трукаде́лло вит. (Заткнись!)
— По́рко мадонна, диум пе́сто пер ба́ко касте́лло. Дене бра́но хема́ре, и́нчес арве́стих, цхам дураля. (Простите, погорячился.) — «Иностранная речь», на которой говорят герои Каневского и Шпигеля — тарабарщина, придуманная Каневским, — строго говоря, не представляет собой литорею

— Мыхаил Свэтлоф?!
— Михаил Светлов, да, да, это, это я, я, я, я!

— «Шёрт побери», «шёрт побери», крок иску́с тобеншла́к мордю́к!
— Крок иску́с мордю́к то́бешлак. (Дальше следует непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений.)

— Куда поедем?
— Домой.

— Значит, за границей побывали?
— Да, побывал.
«А что делать сейчас? Куда мне — в милицию, а может, домой? Так я и еду домой… А! Я ж не сказал ему адреса! Куда он меня везёт?!»
— А здесь в город только одна дорога.
— Пожалуйста, Морская, 21, квартира 9. Третий подъезд. Третий этаж.
— Что это у вас с рукой?
«Почему он интересуется, что это — простое любопытство? Подозрительный тип…»
— Поскользнулся, упал, закрытый перелом, потерял сознание, очнулся — гипс.
— Вы в самодеятельности участвуете?
— Участвую.
«Зачем я соврал, я ж не участвую. А зачем он спросил? Зубы заговаривает. Очень подозрительный тип! Почему он свернул?! Ведь дорога прямо!»
— А там ремонт. Объезд!
— Остановитесь, возьмём!
— Не положено, инструкция!
«Не взял попутных. Это не таксист — бандит!»

— Почему Вы сразу не представились?
— Я хотел сперва присмотреться, проверить, подойдёт ли он нам.
— Ну, и как, проверили?
— Проверил, товарищ полковник [дёргает щекой с пластырем]. Подойдёт. Я никак не рассчитывал, что он…
— …гипсом?
— Так точно, товарищ полковник. Наверно, мне бы надо…
— Не надо. Он согласился?
— Согласился. Теперь вот такое предложение. А что, если…
— Не стоит.
— Ясно. Тогда, может быть, нужно…
— Не нужно.
— Понятно… Разрешите хотя бы…
— Вот это попробуйте! Вам поручена эта операция, так что действуйте.

— Как же можно с человека срезать гипс незаметно?!
— Можно! Я, правда, не знаю, как они будут действовать. Но человека можно напоить…
— Угу.
— Усыпить…
— Угу.
— Оглушить… Ну, в общем, с бесчувственного тела. Наконец, с трупа!
— Угу… С чьего… трупа?
— Ну, я уверен, что до этого не дойдёт!

— Нет, я не трус… но я боюсь. Боюсь, смогу ли я, способен ли.
— Я думаю, Семён Семёныч, что каждый человек способен на многое. Но, к сожалению, не каждый знает, на что он способен.
— Да, да… бывает…

— Ну, как же: кроме вас, из нашего ЖЭКа там никто не был; тема лекции: «Нью-Йорк — город контрастов»!
— А я не был в Нью-Йорке…
— А где же Вы были?
— Я был в Стамбуле, в Марселе…
— Пожалуйста, «Стамбул — город контрастов» — какая разница — объявление перепишем, а что у вас с рукой?
— Поскользнулся, упал… закрытый перелом… потерял сознание… очнулся — гипс.
— Отлично, отлично, скромненько, но со вкусом… Ах. Какая прелесть! Какая прелесть… А что у вас с рукой, вы говорите, Семён Семёныч?

голос Лёлика: За это убивать надо!
голос Козодоева: Лёлик, только без рук, я всё исправлю! (…правлю! …правлю!)
голос Лёлика: Шоб ты издох! Шоб я видел тебя у гробу, у белых тапках!
голос шефа: Чтоб ты жил… на одну… зарплату!

— А я вам говорю, наши дворы планируются не для гуляний!
— А для чего?!
— Для эстетики!
— А где ж ему гулять?
— Вам предоставлена отдельная квартира…
— Да?!
— …там и гуляйте!
— А где ж ему.
— Зачем так, зачем? Доброе утро!
— Здравствуйте!
— А вот я, Варвара Сергеевна, был в Лондоне, и там собаки гуляют везде. Собака — друг человека!
— Я не знаю, как там в Лондоне — я не была. Может, там собака — друг человека. А у нас управдом — друг человека!

— Аллёу! Папаша, огоньку не найдётся? А?
— Ы… м… х…
— Ты что, глухонемой, что ли?
— Да!
— Понятно.

— Ах, глаз… Ерунда, пройдёт! Сеня, как твоя рука?
— Ничего.
— Не болит?
— Не-а.
— Ну-ка, пошевели пальчиками… Нет, не этими, вот этими…
— Ага…
— Вот, всё в порядке. Пройдёт!

— Геннадий Петрович, вы как Сенин друг должны повлиять на него. Он слишком легкомысленно относится к этому. Вы знаете, ведь он хотел меня обмануть…
— У папы там совсем не то, что он всем говорит, хи-хи…
— А что?!
— Ведь у него там не закрытый, а открытый перелом!
— Хэ-х-х-хэ… Дзинь… Иди к маме!

— Сень, давай махнём на рыбалку, а? Поедем на Чёрные Камни, возьмём лодку, с ночёвкой, отсидим вечернюю зорьку, Сень. Ну?!
— Нет. С ночёвкой не поеду, боюсь застудить. Давай с утра?
— Всё! Давай с утра. Как тебе угодно. Значит, с утра?
— С утра.
— Всё. Па-ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба! О ес… [получает мороженым из пистолета в другой глаз]
— Максим…
— Ты что делаешь?!
— Мамочка, ну давай так нельзя, а.
— Ну, разве можно так? Извинись сейчас же перед дядей!
— Ха-ха-ха-хы! Хороший мальчик…

— Лёлик, но это же неэстетично…
— Зато дёшево, надёжно и практично! Быстренько сымаем гипс и смываемось.
— Так, а моё алиби?
— Ах, да. Ты остаёшься со следами насилия на лице, так же, как жертва нападения неизвестных.
— Лёлик, только я тебя прошу, чтобы он…
— Нэ бэспокойся, Козлодоеу…
— …КозАдоев!
— …КозЛАдоеу! Буду бить аккуратно, но сыльно. Га-га-га-га!

— Да… Бедняга. Ребята, на его месте должен был быть я!
— Напьёшься — будешь. Давайте грузить!
— Давайте.

— Кажется, здесь! Или, может быть…
— Зря мы сюда приехали! Чёрные Камни ближе, да и клёв там лучше!
— Если я не ошибаюсь, то здесь будет такой клёв, что ты забудешь всё на свете. Выгружайся!

— По-мо-ги-ите-э! Лё-о-ли-ик!
— Идиот. Тьфу!
— Мамочка-а! Лё-о-ли-ик! Спаси-ите-э! Ма-ма-ня-а!
— Дяденька, чего Вы кричите?!
— Иди отсюда, мальчик, не мешай! Мам. А.

— Летять уткы… Летять у-уткы… М-да…
— …и-и-и два гуся-а-а-а…

— Хм! На одну зарплату на такси не разъездишься! Пожалуйста, сто штук, только подряд!
— О! Кто возьмёт билетов пачку, тот получит…
— Водокачку! Бросьте свою дурацкую агитацию, я покупаю билеты не ради выигрыша!
— А ради чего?
— Газеты надо читать!
— А что?
— Хм! [сопровождающему общественнику] Распространите среди жильцов нашего ЖЭКа.
— А е.
— А если не будут брать — отключим газ!

— Что у вас с головой?
— Деньги!
— Семё-он Семёныч.
— Понял!
— Держите.
— Зачем?
— Ну, как говорится, на всякий пожарный случай. Берите.
— С войны не держал боевого оружия.
— Ну, это не боевое, а скорее психологическое. При случае можно пугнуть, подать сигнал. Заряжен холостыми.
— Дайте один боевой!
— Зачем?
— На всякий пожарный.
— Не надо!
— Ясно! [суёт пистолет в авоську]
— Семё-он Семёныч, ну, что Вы.
— А-а-а. [прячет пистолет в карман]

— Клиент дозревает. Будь готов!
— Усегда готоу! Идиот…

— Вы к кому?
— К тебе!
— Ну?
— Не узнаёшь?
— Не узнаю́!
— Может, выпьем?
— Выпьем!

— Я тебя тоже не сразу узнал…
— Да?
— Угу! Ты зачем усы сбрил?
— Что?
— Я говорю — зачем усы сбрил, дурик?
— У кого?
— Простите, с кем имею честь?
— Лодыженский, Евгений Николаевич, школьный друг этого дурика! Вы не знаете, зачем Володька усы сбрил?
— Усы? Сеня, по-быстрому объясни товарищу, почему Володька сбрил усы. У нас очень мало времени. Пей!
— Сеня?! [со смехом] Вы уж простите, ну… Обознался. Вот усы вам — вылитый Володька Трынкин, вылитый!
— Товарищ, у вас когда самолёт?
— Ой! Да, пора. Ну, будете у нас на Колыме. [жмёт руку Горбункову, Козодоев давится и кашляет] …будете у нас на Колыме — милости просим! [жмёт руку Козодоеву]
— Нет, уж лучше вы к нам!

— Сеня, ты уже дошёл до кондиции?
— До какой?
— До нужной!
— Нет…
— Тогда ещё по рюмочке!

— А под дичь будешь?
— Под дичь — буду.
— Федя! Дичь!
— Дищь.

— По-моему, вам пора освежиться.
— Сеня, слышал? Пора освежиться! Быстро. Пойдём.
— А дичь?
— Пойдём… Дичь не улетит, она жареная.

— Ну-с, придётся принимать меры! А что делать? Пьянству — бой!
— Но… Вы же знаете, Варвара Сергеевна…
— Я всё знаю, больше вас, дорогая моя. Откуда у него деньги?
— Его товарищ пригласил, получил премию…
— А по протоколу за одно зеркальное разбитое стекло ваш муж заплатил 97 рублей 18 копеек. Откуда у него такие деньги. После возвращения оттуда ваш муж стал другим! Тлетворное влияние Запада! Эти… игрушки идиотские! А эта странная фраза: «Собака — друг человека!» Странная, если не сказать больше… А это? [показывает на пьяного Горбункова] Элементы сладкой жизни! И Вы знаете, я не удивлюсь, если завтра выяснится, что ваш муж та-айно посещает любо-овницу!
— Что-о?!

— Это твоё?!
— М-ма-ё…
— Откуда.
— Ат-туда…
— «Оттуда». [мысленно: «Завербовали! Но как он мог. Ох… Он такой доверчивый… А-ах! Рука! Его пытали! Как же я раньше не догадалась!»] Боже мой!
— А н-нам вс-сё равно… А…

— Хва-атит. Хватит! Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты. [отбирает у Козодоева бутылку, выпивает до дна, оставшиеся капли шампанского растирает по шее] Поехали к шефу!
— В таком виде… я не могу. Мне нужно… сперва… принять ва-анну, выпить чашечку кофэ…
— Будеть тебе там и в-аанна, будеть и кофэ, будеть и какава с чаем. Поехали! [сбрасывает Козодоева с кровати, тот вскрикивает] Поехали? Геша? [всхлипывает]

— Скажите, пожалуйста, у вас нет такого же, но… без крыльев?
— К сожалению, нет.
— Нет, да? Будем искать…

— А у вас нет такого же, но с пелра… с перламутровыми пуговицами?
— К сожалению, нет.
— Нет? Будем искать…

— Оружие при вас?
— [показывает пистолет] Психическое.
— Вас услышат.

— Может, пока бокал вина?
— Хорошо бы… пива.
— А-а, ха-ха… Н-нет! Только вино!

— И что же, все эти десять лет он пил, дебоширил и, так сказать… морально разлагался?!
— Ну, нет! Вы знаете, всё это время он искусно маскировался под порядочного человека, я ему не верю.
— Ну, если хорошо знаешь человека, то ему нужно верить всегда.
— О нет! Я считаю, что человеку можно верить только в самом крайнем случае.

— Хто заказывал такси на Дуброуку?
— Я!
— Хэ-э… Садитесь!

— А у вас какое звание?
— К… как-кое звание?
— Как у Володи? Лейтенант милиции?
[резко выворачивает руль] — Лэйтенант… Старшой… Я… Ага…

— Нет! На это я пойтить не могу!
— Товарищ старший лейтен…
— Нет! Мне надо пос-советоваться… с шефом! С начальством!
— С Михал Иванычем?
— С Михал… Иванычем! С Михал… [вылезает из машины, бежит к телефону-автомату]
— Привет Михал Иванычу!

— Товарищ старший лейтенант, только я вас прошу — все ценности принять по описи!
— Ну, какой разговор… По всей форме: опись-про́токол, сдал-приня́л… отпечатки пальцеу! Га-га-га-га!

— Вся опэрация займёт не более пятнадцати минут. Пускай отмокает, а я пока… [кряхтя, выдвигает часть опоры] соберу… барахлишко. Дела!
— Здорово у вас здесь всё оборудовано!
— Да, приходится рвать кохти. Начальство приказало менять точку, пэрэбазироваться. Вот так. Э… Хэ-хэ.
— У вас ус отклеился…
— Пф… С-пасибо…
— Руки вверх!

— Прошу вас, отвезите в город!
— А что случилось?
— Дело государственной важности. Возможна погоня.
— Я отвезу, отвезу вас, хорошо. [начинает копаться в моторе]
— Скорее! С-корее.
— Я ведь ещё только учусь.
— Ну, что вы, время!
— Время — деньги! Как говорится, когда видишь деньги, не теряй времени. Куй железо, не отходя от кассы!
[Горбунков замечает на руке шефа перстень]
— Руки! Уверх! Обое! Убью!

— Зря старались! [шефу] Бриллиантов там нет!
— Как нет?
— Нет — и всё. [смотрит на шефа] А откуда вы знаете, что они там были? Или этот, с приклеенными усами, тоже думал, что они там? А они давно уже в милиции, шеф!
— Стойте! Стойте, идиоты! [Лёлик и Козодоев оглядываются у машины и бегут обратно] Как говорил один мой знакомый, покойник: «Я слишком много знал…» Хе-хе-хе…

— Мама-а-а. Лёлик! Останови! Лёлик! Лёлик. [падает в обморок]
— Спокойно, Казладоеу! Сядем… усе! Я встрэ… тил ва-ас, и усё-о-о былоэ-э-э.

Источник статьи: http://ru.wikiquote.org/wiki/%D0%91%D1%80%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%8F_%D1%80%D1%83%D0%BA%D0%B0