Мармеладом бороде своему папаше плыл медведь сковороде

Остановим наркоманию среди детских писателей!

С мармеладом в бороде
К своему папаше
Плыл медведь в сковороде
По кудрявой каше!

Над землёй арбуз летит,
Он чирикает, свистит:
Я-горчица, я-лимон!
Я закрылся на ремонт!

Ям-тирьям-тирьям, в коляске
Две усатых Свистопляски
Босиком, бегом-бегом
Ловят ветер сапогом!

По реке бежит буфет,
В нём лежит Большой Секрет,
Он снимается в кино,
Всем понравится оно!

Так и хочется спросить » Автор, что вы курили?»

9 комментариев

Мармеладом бороде своему папаше плыл медведь сковороде

Читали сейчас Юнну Мориц.
Ох, Хармс нервно курит в углу.

С мармеладом в бороде
К своему папаше
Плыл медведь в сковороде
По кудрявой каше!

Над землёй арбуз летит,
Он чирикает, свистит:
– Я – горчица, я – лимон!
Я закрылся на ремонт!

Раз в галошу села Лошадь
И сказала: – Я – Галошадь,
На гитаре, на гармошке
Буду делать иго-гошки!

Ям-тирьям-тирьям, в коляске
Две усатых Свистопляски
Босиком, бегом-бегом
Ловят ветер сапогом!

Вот и кончились метели,
Табуретки прилетели,
На ветвях поют слоны,
– Здравствуй, первый день весны!

Вышла мода из комода,
Моде – сто четыре года,
У неё на голове
Огород и бочка мёда!

Шла оглобля на танцульки
В новой шляпе из кастрюльки.
Кавалер её был веник,
Он из шляпы съел вареник!

Кот напился валерьянки,
Хулиганить стал по пьянке,
И за то, что лез к мышам,
Получил он по ушам!

Жил-был козлик у бабули,
Волк сварил его в кастрюле,
Козлик вышел молодцом,
Слопал волка с огурцом!

Пароход плывёт в компоте,
Летом он живёт у тёти,
Красит яйца и забор,
Огурец и помидор.

По реке бежит буфет,
В нём лежит Большой Секрет,
Он снимается в кино,
Всем понравится оно!

Мальчик шёл, сова летела,
Крыша ехала домой,
Эта крыша не хотела
Спать на улице зимой.

Мыли блюдца два верблюдца
И мяукали дрова,
Я ждала, когда вернутся
Крыша, мальчик и сова.

Спит диван со мной в обнимку,
Пляшет снег над головой,
Вдруг я слышу — в кнопку бимкнул
Мальчик с крышей и совой!

Читайте также: Прическа как у хоми

Я от этого бим-бома
Стала песней на слова,
Я пою, когда все дома —
Крыша, мальчик и сова.

Мальчик шёл, сова летела,
Крыша ехала домой —
Вот какое было дело
В среду вечером зимой!

Да там в общем-то все прекрасное. И чего я не детский писатель?
Варвара тоже, наслушавшись, воодушевилась необыкновенно и тт же выдала несколько блистательных импровизаций. Записывать это не было никакой возможности, но вполне близко в первоисточнику.
Остановите уже наркоманию среди детских писателей!

Источник статьи: http://glukovarenik.livejournal.com/473849.html

angelica_k

Для тех, кто свалился с луны

стихи Юнны Мориц

Прочтите эти детские, но просто БЕЗУМНЫЕ стихи — у вас сразу улучшится настроение:)

Крыша ехала домой

Мальчик шёл, сова летела,
Крыша ехала домой,
Эта крыша не хотела
Спать на улице зимой.

Мыли блюдца два верблюдца
И мяукали дрова,
Я ждала, когда вернутся
Крыша, мальчик и сова.

Я от этого бим-бома
Стала песней на слова,
Я пою, когда все дома —
Крыша, мальчик и сова.

Мальчик шёл, сова летела,
Крыша ехала домой —
Вот какое было дело
В среду вечером зимой!

Букет котов

У меня уже готов
Для тебя букет котов,
Очень свежие коты!
Они не вянут, как цветы.

Вянут розы и жасмин,
Вянут клумбы георгин,
Вянут цветики в саду,
На лугу и на пруду,

А у меня — букет котов
Изумительной красы,
И, в отличье от цветов,
Он мяукает в усы.

Я несу букет котов,
Дай скорее вазу.
Очень свежие коты —
Это видно сразу!

Собака и артист

Собака бегала одна
По городскому саду,
Цветочки нюхала она
И пела серенаду.

Её увидел господин
В цилиндре и во фраке,
Бродил по саду он один
И тосковал во мраке.

Он знаменитый был артист,
Играл он на гитаре,
И был художественный свист
В его репертуаре.

Но дома скучно одному
Съедать свои котлетки
И одному свистеть во тьму
Ночами на кушетке.

«Она одна и я один,
Зажарю три шпикачки»,-
Подумал этот господин,
И свистнул он собачке.

Он дома закатил обед,
Похожий на пирушку,
Он постелил собачке плед
И подарил игрушку.

Собака счастлива была
Дружить с таким артистом,
Она у ног его спала
С художественным свистом.

Бюро сгоревших вещей

Профессор любил сковородку,
Но вдруг зазвонил телефон,
Забыл на огне сковородку
Профессор — и выскочил вон!
Садясь на ходу в электричку,
Сказал он: «Сейчас закурю!»
И бросил, и бросил горящую спичку
В любимую шляпу свою.
А я тут как тут, я — Жарков,
Гаситель горелых очков,
Пиджачков, сковородок и шляп!
Тяп-ляп, тяп-ляп, тяп-ляп!
Жарков погасил, ну и что же?
Работа его неплоха:
На что эта шляпа похожа?
На дырку от шляпы — ха-ха!
И как же профессор наденет
Любимую дырку свою?
Ведь он в сковородке застрянет,
Когда я её не зашью!
А я тут как тут, я — Холодков,
Спаситель горелых очков,
Пиджачков, сковородок и шляп,
Алле-оп! Алле-оп! Алле-ап!

Чудесатые дела

Мимо нашего крыльца
Шла бородка без лица,
Шли отдельно — сковородка
И два жареных яйца!

Мимо нашего забора
Шляпа шла из помидора,
Галстук шёл из огурца
И бородка без лица.

Мимо нашего балкона
Номер шёл от телефона,
Шло начало от конца
И бородка без лица.

А потом прошла неделя —
Вышла ручка от портфеля,
Вышел пояс от пальто
И от шарфа кое-кто.

Карандашик

Жил-был Карандашик.
С одного конца — красный, а с другого — зелёный.
Он ходил вверх ногами, он сам рисовал:
зелёный светофор — и все автобусы стояли, а все люди бежали и шли;
красный светофор — и все люди стояли, а все автобусы бежали и шли;
зелёные листья — и наступал апрель;
красные листья — и наступал ноябрь;
зелёные глаза и красные щёки — получалась девочка, они бежали вместе
и вместе рисовали:
красную калину и красных снегирей,
ёлку зелёную с красными шарами!

Хохотальная путаница

С мармеладом в бороде
К своему папаше
Плыл медведь в сковороде
По кудрявой каше!

Над землёй арбуз летит,
Он чирикает, свистит:
«Я-горчица, я-лимон!
Я закрылся на ремонт!»

Ям-тирьям-тирьям, в коляске
Две усатых Свистопляски
Босиком, бегом-бегом
Ловят ветер сапогом!

По реке бежит буфет,
В нём лежит Большой Секрет,
Он снимается в кино,
Всем понравится оно!

КОЛЛЕКЦИЯ

Когда закрыли лабораторию развития старых проблем и открыли лабораторию развития новых проблем, профессору не нашлось в ней места, поскольку площадь его письменного стола сдалась в очень выгодную аренду. Но к тому времени у профессора было очень развито чувство будущего, и он не стал сражаться с начальством за свои законные трудовые права, зная прекрасно, что нет никакого будущего ни у зарплаты на этом месте, ни у начальства на этой площади, ни у проблем развития.

Чувство будущего способно стереть в порошок, озарить, вдохновить, вознести, грохнуть по черепу, заткнуть в щель, вытащить из бездны отчаянья, распахнуть веер блестящих возможностей, заманить в самое гиблое место. Всё зависит от ядов, которыми это чувство Бу питается на клеточном уровне. От качества ядов и от количества.

Как подумаешь, всё ядовито – и соль, и сахар, и спирт, и кофе, и крепкий чай, и перец, и всевозможные яйца, и апельсины с лимонами, и жара, и дожди, и жареная картошка, не говоря уже о грибах и о мясе. А жареный петух – тот вообще. Но человечество чаще всего отравляется не пищевыми продуктами, а продуктами высшей нервной деятельности, ядом идей, идеядами.

Есть организмы очень ядоустойчивые. Однажды они отравляются до потери сознания и полной бесчувственности. А потом, когда их приводят в чувства, вдруг оказывается, что у них при потере сознания возникло острое чувство будущего и тонкое чувство юмора – не толще снежинок в полёте.

С таким вот именно чувством будущего профессор уж лет десять работал тайком не по теме, а готовился к переменам, самым невероятным, изучая психику драгоценных и не очень камней. Раздвоение, растроние и даже расчетверение кристаллической личности, когда камень с одной стороны – изумруд, а с другой – булыжник, и мысли у этих сторон враждебны друг другу, и эту враждебность приводят в действие жуткие галлюцинации, профессор превратил в область противоядного знания о кристаллах, об их кристаллической личности, которая существует, хотя наука ей в этом отказывает и не видит в ней никаких признаков психической жизни.

А у профессора мать с отцом были геологами, они оставили после себя коллекцию горных пород с вкраплениями драгоценных кристаллов и недешёвые камушки в природном, неотёсанном виде. Профессор вошёл с коллекцией в тесный контакт и увидел, что в грубой породе, где завелись драгоценные камни, происходит психический сдвиг, игра враждебных миров, агрессия воспалённого воображения, которое затмевает, вытесняет и замещает любую реальность. Драгоценности рвутся прочь из грубой породы, а она их держит бульдожьей хваткой. С одной стороны – алмаз или сапфир, а с другой – грубая масса исходной материи. Обостряется их психическая вражда осенью и весной, когда у них начинаются слуховые и зрительные галлюцинации, отдающие приказы спасаться бегством и догонять. Тогда куски коллекции падают с полок, а некоторые прячутся, раскатившись по углам, и там пропадают на какое-то время, но потом возвращаются сами на должное место.

Профессор тихо ушёл с работы и совсем не хотел о ней вспоминать. Если кто-нибудь из лаборатории развития старых или новых проблем вдруг узнавал его где-то на улице и хотел задать ему дежурный вопрос «Как дела?», он изображал из себя невменяемого бомжа и ложился на землю, спиной к зрителям, – такой вот артист! И надо сказать, что все настоящие учёные, которых я знала, были (в отличие от «хорошо мотивированных сотрудников». ) большими артистами, вписанными в свою пьесу не хуже Гамлета.

Профессор сказал дома жене и детям, что теперь он работает в ещё более секретной лаборатории развития поиска новых проблем, чтоб, когда эти новые проблемы найдут, развивать их в полную силу. Но звонить в эту лабораторию запрещено. Теперь приносил он домой зарплату в пятикратном размере, а сам снял дачку в престижном месте, где лечил он очень успешных граждан от буйного и тихого помешательства. Коллекцию этих граждан поворачивал он лицом к коллекции камней, и они смотрели в каждый камень, как в зеркало. И каждый камень смотрел в них, как в зеркало. И оно помогало. Очень.

Внимание. Мельчайшую долю секунды идёт луч от зеркала до глаза. И пока он проходит свой путь, чтобы нам своё отражение видеть в зеркале, – за эту мельчайшую долю секунды в нас нечто меняется на клеточном уровне. В этом смысле мельчайшая доля секунды огромна и вполне достаточна для самых таинственных перемен.

Со временем камни стали играть прелестную музыку и подавать желающим кофе и булочки из французской кондитерской, а также другие напитки без вредных привычек. Иногда какой-нибудь камушек говорил профессору шопотом: «У третьего справа – нефрит». И тогда профессор давал ему зеркало из нефрита. Все камни в коллекции обожали книжечку о камнях того Куприна, что сочинил «Яму». Им, вообще, нравился этот писатель, а также «Каменный гость» Пушкина. Один больной гражданин сказал сдуру: «Душа – не камень!» Так они его чуть не грохнули, вся коллекция камней в него полетела, потому что у камня – живая душа, Психея и психика.

Однажды кто-то из прежних начальников, пережив тридцать три покушения с отстрелом колена, пришёл к профессору полечиться. На этот случай у профессора были борода и усы для приклейки, парик с ирокезом и запасной голос. Начальника мучили галлюцинации, шорох шагов за спиной, первые в мире открытия, им уничтоженные, особенно звездолёты.

В свете развития новых проблем возник бешеный, сумасшедший спрос на такие кастрюльки-ядоварки, которые могли бы варить ядовитое прошлое. И под его руководством лаборатория создала и поставила на поток эти кастрюльки.

По чьей-то идее, всенародная выпивка ядовитого прошлого должна была бы крепить иммунитет и способствовать ядоустойчивости в светлом будущем. Но враги этого научного метода утверждали, что эти кастрюльки варят нам ядовитое прошлое, чтоб отравить наше светлое будущее. И они постоянно стреляли в начальника этой лаборатории, жгли его утюгами, громили его научную базу, не говоря уж о производственной. Одна нога у него не сгибалась, другая постоянно дрожала, отбивая чечётку в стоячем, сидячем и лежачем виде. Днём и ночью гвоздили его наваждения, навязчивые кошмары. Он даже стал выпивать. Из кастрюлек. Но выпивка ядовитого прошлого не помогала. Совсем.

Камни смотрели в него и туманились, некоторые плакали. Он тоже смотрел в них и туманился. Туманился и туманился. Ему помогло, и он в тумане исчез. Растворился в тумане развития новых проблем. Кусок породы с аметистовой щёткой послал ему в колено свой зеркальный луч, солнечный зайчик, пускай скачет. Теперь его колено сгибается и само стреляет в противника сзади и спереди, где бы он ни таился.

Лаборатория развития новых проблем сгорела, вся подчистую. По вине электропроводки. Там теперь Собор Парижской Богоматери. Но как раз возле дачки, на которой профессор противоядно работает, открылась лаборатория развития ещё более новых проблем, потому что проблемы очень быстро стареют, изнашиваются, приходят в негодность и вывозятся с мусором.

Теперь у профессора так много клиентов из этой лаборатории, такая большая коллекция граждан, что по вторникам и четвергам он работает в бороде и усах. А по средам без никаких бород и усов он целует мне руку, снимая всякую боль. И камушки нам играют чудесную музыку, подавая кофе в белых чашках с толстыми вкусными стенками. Эти чашки я знаю смолоду и всегда их рисую.

КАРМЕН

Дочь отпетых бродяг,
Голым задом свистевших вдогонку жандарму!
Твой гранатовый мрак
Лихорадит галерку, барак и казарму!

Бред голодных детей,
Двух подростков, ночующих в роще лимонной!
Кастаньеты костей
Наплясали твой ритм под луною зеленой!

Лишних, проклятых ртов
Дармовой поцелуй на бесплатном ночлеге!
Смак отборных сортов —
Тех, кто выжил, не выклянчив место в ковчеге.

Твой наряд был готов,
Когда голое слово отжало из губки
Голый пламень цветов, голый камень веков,
Твои голые юбки!

Вот как, вот как стучат
Зубы голого смысла в твоих кастаньетах, —
Дочь голодных волчат,
Догола нищетой и любовью раздетых!

Вот как воет и ржет
Голый бубен в ладони чернильной!
Вот как голый сюжет
Затрещал на груди твоей, голой и сильной!

Так расслабим шнурок
На корсете классической схемы,
Чтоб гулял ветерок
Вариаций на вечные темы!

НОЧЬ ГИТАРЫ

День насытился страстями,
Над квартирой спит квартира.
Небо звездными кистями
Оплело ограду мира.
Сторожа гремят костями.
На бревне вздыхает пара.
Гамлет — пьян, бредет с гостями,
На груди бренчит гитара, —
Он рычит, что это — лира.
А над ним — как на смех! —
Лира, Несгораемая дура,
Мерзнет в облаках от жара, —
У нее — температура,
У гитары — синекура.
Плачь, гитара! Плачь, гитара!
Окати ведром эфира
Воздух душного бульвара.

Что за варварская мера:
Отрицать, что ты — не лира!
Вздрогни! Кто кому — не пара?
Этот спор решит рапира!
Потому что в лапах вора
Обе, лира и гитара,
Смехотворны, словно помесь
Будуара и амбара.
Плачь, гитара! Плачь, гитара!
Окати ведром эфира
Воздух душного бульвара,
Но не плачь, что ты — не лира!

Вот воздушными путями
Погромыхивает хмара,
Как фигура Командора.
И кудрями трубадура
Извивается над нами
Электрическое пламя —
Жуткий ливень хлынет скоро!
Плачь, гитара! Плачь, гитара!
Окати ведром эфира
Воздух душного бульвара,
Липового коридора, —
Воздух, мучающий сердце,
Словно кофе Эквадора!

Древность дышит новостями:
Например, губа — не дура,
Не создай себе кумира,
Целое не мерь частями,
Прочее — литература!
Ах, как люто мерзнет лира
В час, когда в котле бульвара
Задыхается гитара
И с хрипением пускает
Изо рта пузырь повтора:
Плачь, гитара! Плачь, гитара!
Окати ведром эфира
Воздух душного бульвара.
Плачь, любимица трактира!
Плачь, красавица базара!
Плачь, кормилица фольклора!

Мята в твоем зеленеет глазу,
Верба мерцает и вереск.
Заговор знаю — он мелет бузу,
Чушь, околесицу, ересь,

Воду он пестиком в ступе толчет,
Вечно темнит и туманит,
Враз не заманит — так вмиг завлечет,
Не завлечет — так заманит!

Вот и узнаешь, как было легко
Всем, кто летали со мною!
Что за трехглазое пламя влекло
Крепко забыть остальное.

Вот и узнаешь, какая тоска
Ветром каким прознобила
Всех, кого раньше брала в облака,
Всех, кого брать разлюбила.

Я отрываюсь легко от земли —
Дай только повод серьезный!
Плащ мой — в серебряной звездной пыли,
Путь мой — в черемухе звездной!

Это летают мои корабли
В глубь неизвестности грозной.
Плащ мой — в серебряной звездной пыли,
Путь мой — в черемухе звездной.

Это меня не узнал ты вчера
В молниях, в огненном шлеме.
Сириус — брат мой, Венера — сестра,
Ты — мое лучшее время.

Источник статьи: http://angelica-k.livejournal.com/5381.html

Мармеладом бороде своему папаше плыл медведь сковороде

Хохотальная путаница

Мармеладом бороде своему папаше плыл медведь сковороде

9 комментариев

Похожие цитаты

Мармеладом бороде своему папаше плыл медведь сковороде

<img decoding="async" src="https://l-stat.livejournal.net/img/userinfo_v8.svg"/>angelica_k

Для тех, кто свалился с луны

стихи Юнны Мориц

Крыша ехала домой

Букет котов

Собака и артист

Бюро сгоревших вещей

Чудесатые дела

Карандашик

Хохотальная путаница

КОЛЛЕКЦИЯ

КАРМЕН

НОЧЬ ГИТАРЫ

angelica_k