olika2011
olika2011 olika2011
Высокоморальных личностей, а так же детей до 16 лет, очень прошу:
«НЕ ЧИТАТЬ. »
Я вообще-то не люблю пошлости, но народный фольклор, есть народный фольклор! Из песни, как говорится, слов не выкинешь! :)))
Частушки — коротенькие песенки с юмористическим содержанием, появились сравнительно недавно: в конце 19 века. Невозможно сказать, кто придумал первую частушку. Поэтому и говорят, что частушки сложил русский народ. Слово же «частушка» употребил для названия этого жанра народного творчества русский писатель-публицист Глеб Иванович Успенский.
Первые частушки появились в сельской местности. Интересно, что первые частушки пели исключительно молодые мужчины. Они собирались и исполняли эти озорные песенки. Сначала частушки были о любви, об отношениях между парнями и девушками. Со временем стали появляться частушки о войне, о политике, о жизни в деревне. Сейчас тематика частушек чрезвычайно широка.
Как-то в юности, не знаю зачем :)), я их коллекционировала. Кстати, первую частушку такого плана, я услышала от дедушки :)). Не подумайте плохого, он был очень правильный человек, воевал, всю войну прошел. но пошутить иногда любил!
Почему собирала именно матерные :))? Наверное потому, что они бывают с очень едким и в тоже время тонким юмором. далеко не все, конечно. Но бывают и со смыслом :))) Один мой друг, он здесь, на Лиру, прознав про мою коллекцию, давно просит их ему написать. Я решила, выложу тогда уже для всех желающих посмеяться! Надеюсь, мои уважаемые Постоянные Читатели не перестанут после этого поста посещать мой дневник! По-крайней мере я на это очень расчитываю! Обещаю, больше — никогда.
В общем, кому есть, что добавить в коллекцию, пишите в комментах. Только такие, которые Вам кажутся, и впрямь, смешными.
И ОГРОМНАЯ ПРОСЬБА: ВМЕСТО МАТА — ЗВЕЗДОЧКИ. Догадаться можно и так!
Поезд едет из Тамбова
Огоньки виднеются
Билет девки не берут
На п**ду надеются.
Мне сегодня между ног
Как-то очень весело
Это милка мне на х*р
Бубенцы навесила.
А мне милый подарил
Четыре мандавошечки
Чем я буду их кормить
Они такие крошечки.
Мой милёнок от тоски
Пробил хреном три доски
Это крепнет год от года
Мощь Российского народа.
Из-за леса, из-за гор
Показал мужик топор,
Но не просто показал
Его к х*ю привязал.
Говорила баба деду:
Ты не ссы за хатою,
А то выйду е***у
Штыковой лопатою!
Никому так не обидно,
Как нашей Акульке
Пришла с улицы домой
На п***е сосульки.
Оттащу тебя за ноги
На обочину в кусты
Не е**ать же на дороге
Королеву красоты!
Попросила Николая
Ты побрей-ка бороду!
Он побрил мою м***ду
Ни к селу ни к городу!
Шел я Нефтезаводской
Меня ё***ли доской.
Ох ты мать твою ети,
Нельзя по улице пройти!
Уронил в п***у часы,
Тикают проклятые.
Я их хреном завожу
В половине пятого!
Я стою у ресторана,
Замуж — поздно, сдохнуть — рано,
Лучше я пойду в поход,
Там хоть кто-то от***ёт!
Мы е**ли все на свете,
Кроме шила и гвоздя.
Шило- острое, кривое,
Гвоздь вобще е**ть нельзя!
Поступила в институт
Имени Мичурина.
Так и знала от***ут,
Ну просто сердцем чуяла!
Не ходите девки замуж
За Ивана Кузина
У Ивана Кузина
Большая кукурузина.
Как на Киевском вокзале
Девок на х** катали.
Прибежала баба Зина,
Ей сказали : Нет бензина.
Как на Киевском вокзале
Стоит баба-автомат.
В ж-пу гривенник бросаешь
Из п***ы течет томат.
Шел я лесом, камышом
Встретил бабу нагишом.
«Баба, хау ду-ю-ду!
А покажи свою п***у!»
Мы с товарищем вдвоем
Работали на дизеле.
Он мудак и я мудак-
У нас теплушку сп****ли.
Бригадир у нас хороший,
Бригадир у нас один,
Соберемся всей бригадой
И п***ы ему дадим!!
Не ходите, девки, замуж!
Ничего хорошего!
Утром встанешь си**ки набок
И п***а взъерошена.
Полюбила тракториста,
А потом ему дала.
Три недели си**ки мыла
И соляркою сс**а!
Мимо тещиного дома
Я без шуток не хожу
То забор говном намажу,
То ей ж**у покажу!
Здравствуй, Вася, я снялася
В кофте светло-голубой
Но не в той, в какой еб***я,
А совсем-совсем в другой!
Меня милый провожал,
Всю дорогу руку жал,
А у самых у дверей
Мне навешал пи****ей.
Перевел вчера часы,
Суета на глобусе..
Раньше х*й стоял в постели,
А теперь в автобусе!
Подружка моя
Раз купила соловья
Посадила между ног,
А он нанюхался и сдох.
Отдалась интеллигенту
прямо на завалинке
Пенис, девки, это х*й,
Только очень маленький!
Сидит галка на заборе
Вроде кажется пустяк…
Пионер подходит с палкой
И х*як ее, х*як.
Раньше я была твоя,
А теперь я Мишкина.
Х*й у Мишки, как сосна
На картине Шишкина.
Ты, подруга дорогая,
Зря такая робкая.
Лично я хоть и худая,
Но ужасно е*кая.
В магазине нету мяса,
Милые подружки,
Насолили мы х*ев
Тридцать три кадушки.
Как на Киевском вокзале
Пролетал аэроплан
Все еб**ьники задрали,
А я с**здил чемодан!
Я куплю лимончик
Положу в ган***чик
И на шапочку себе
Сделаю помпончик!
Идёт милый в свитере
Жарит на гармошке
Ой, прыгают на кли**ре
Мои ман***ошки!
Говорила тётка:
«Ой боюсь щекотки!
Пусть е*ут как хочут,
Только не щекочут!»
До чего смешной порой,
Этот самый геморрой.
Сунут в ж*пу мне свечу-
Целый вечер хохочу!
Запевай, давай, подруга!
Мне не запеваецца.
Еб*нулась я с перрона —
Рот не открываецца!
Как в Андреевском колхозе
Е*уть девок на навозе
Их е*уть , они пе*дять-
Брызги в стороны летять!
Алмаатинские девчата
Носят белые трусы.
На пи*де три волосенка,
Как у кролика усы!
Был вчера я у б*ядей
Видел много я грудей
А м*дей я там не видел.
Не было у них м*дей!
Лежит бабушка в гробу,
А я бабушку *бу,
Слезы капают из глаз —
Ведь *бу последний раз!
На горе сирень цветёт,
Того гляди, сломится.
Парень девушку е**т —
Хочет познакомиться!
Вышла раз стрептиз плясать
Бабушка Лукерья,
Там, где не было волос,
Натыкала перья.
Раньше были времена,
А теперь мгновения.
Раньше подымался х*й,
А теперь — давление.
Захотелось старику,
Переплыть Москву реку,
На средине он тонул,
Только х*ем болтанул!
Не могу я утерпеть,
Чтобы ж*пой не вертеть.
Вот такая сатана-
Так и вертится сама!
Я купила себе тюль,-
Розовый в горошину.
От**бися все плохое,
Пр**бись хорошее!
Мы ходили на базар,
С*ськи продавали.
Нам давали пятьдесят —
Ну их на х*й, пусть висят!
Я купила колбасу
И в карман поло’жила,
А она, такая б*ядь,
Меня растревожила!
Все девченки как девченки,
А моя как пузырек.
Сядет сс*ть, п*зда отвиснет,
Как у кепки козырек!
Источник статьи: http://olika2011.livejournal.com/40006.html
НИКОЛАЙ НЕКРАСОВ «ОДНАЖДЫ, В СТУДЁНУЮ ЗИМНЮЮ ПОРУ. »
(из стихотворения «Крестьянские дети»)
Мужичок с ноготок
Мужичок с ноготокОднажды, в студёную зимнюю пору
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И, шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведёт под уздцы мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах. а сам с ноготок!
«Здорово, парнище!» — «Ступай себе мимо!» —
«Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда дровишки?» — «Из лесу, вестимо,
Отец, слышишь, рубит, а я отвожу».
(В лесу раздавался топор дровосека.) —
«А что, у отца-то большая семья?» —
«Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я. » —
«Так вон оно что! А как звать тебя?» — «Власом». —
«А кой тебе годик?» — «Шестой миновал.
Ну, мёртвая!» — крикнул малюточка басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
На эту картину так солнце светило,
Ребёнок был так уморительно мал,
Как будто всё это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал.
Но мальчик был мальчик живой, настоящий,
И дровни, и хворост, и пегонький конь,
И снег до окошек деревни лежащий,
И зимнего солнца холодный огонь —
Всё, всё настоящее русское было,
С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,
Что русской душе так мучительно мило,
Что русские мысли вселяет в умы, —
Те честные мысли, которым нет доли,
Которым нет смерти — дави не дави,
В которых так много и злобы и боли,
В которых так много любви!
Полное стихотворение Н.А. Некрасова «Крестьянские дети» 1861 года
Опять я в деревне. Хожу на охоту,
Пишу мои вирши — живется легко,
Вчера, утомленный ходьбой по болоту,
Забрел я в сарай и заснул глубоко.
Проснулся: в широкие щели сарая
Глядятся веселого солнца лучи.
Воркует голубка; над крышей летая,
Кричат молодые грачи,
Летит и другая какая-то птица —
По тени узнал я ворону как раз;
Чу! шепот какой-то. а вот вереница
Вдоль щели внимательных глаз!
Всё серые, карие, синие глазки —
Смешались, как в поле цветы.
В них столько покоя, свободы и ласки,
В них столько святой доброты!
Я детского глаза люблю выраженье,
Его я узнаю всегда.
Я замер: коснулось души умиленье.
Чу! шепот опять!
Первый голос
Борода!
Второй
А барин, сказали.
Третий
Потише вы, черти!
Второй
У бар бороды не бывает — усы.
Первый
А ноги-то длинные, словно как жерди.
Четвертый
А вона на шапке, гляди-тко — часы!
Пятый
Ай, важная штука!
Шестой
И цепь золотая.
Седьмой
Чай, дорого стоит?
Восьмой
Как солнце горит!
Девятый
А вона собака — большая, большая!
Вода с языка-то бежит.
Пятый
Ружье! погляди-тко: стволина двойная,
Замочки резные.
Третий (с испугом)
Глядит!
Четвертый
Молчи, ничего! постоим еще, Гриша!
Испугались шпионы мои
И кинулись прочь: человека заслыша,
Так стаей с мякины летят воробьи.
Затих я, прищурился — снова явились,
Глазенки мелькают в щели.
Что было со мною — всему подивились
И мой приговор изрекли:
«Такому-то гусю уж что за охота!
Лежал бы себе на печи!
И, видно, не барин: как ехал с болота,
Так рядом с Гаврилой. » — Услышит, молчи! —
О милые плуты! Кто часто их видел,
Тот, верю я, любит крестьянских детей;
Но если бы даже ты их ненавидел,
Читатель, как «низкого рода людей», —
Я всё-таки должен сознаться открыто,
Что часто завидую им:
В их жизни так много поэзии слито,
Как дай бог балованным деткам твоим.
Счастливый народ! Ни науки, ни неги
Не ведают в детстве они.
Я делывал с ними грибные набеги:
Раскапывал листья, обшаривал пни,
Старался приметить грибное местечко,
А утром не мог ни за что отыскать.
«Взгляни-ка, Савося, какое колечко!»
Мы оба нагнулись, да разом и хвать
Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно!
Савося хохочет: «Попался спроста!»
Зато мы потом их губили довольно
И клали рядком на перилы моста.
Должно быть, за подвиги славы мы ждали,
У нас же дорога большая была:
Рабочего звания люди сновали
По ней без числа.
Копатель канав — вологжанин,
Лудильщик, портной, шерстобит,
А то в монастырь горожанин
Под праздник молиться катит.
Под наши густые, старинные вязы
На отдых тянуло усталых людей.
Ребята обступят: начнутся рассказы
Про Киев, про турку, про чудных зверей.
Иной подгуляет, так только держися —
Начнет с Волочка, до Казани дойдет!
Чухну передразнит, мордву, черемиса,
И сказкой потешит, и притчу ввернет:
«Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче
На господа бога во всем потрафлять.
У нас был Вавило, жил всех побогаче,
Да вздумал однажды на бога роптать, —
С тех пор захудал, разорился Вавило,
Нет меду со пчел, урожаю с земли,
И только в одном ему счастие было,
Что волосы из носу шибко росли. »
Рабочий расставит, разложит снаряды —
Рубанки, подпилки, долота, ножи:
«Гляди, чертенята!» А дети и рады,
Как пилишь, как лудишь — им всё покажи.
Прохожий заснет под свои прибаутки,
Ребята за дело — пилить и строгать!
Иступят пилу — не наточишь и в сутки!
Сломают бурав — и с испугу бежать.
Случалось, тут целые дни пролетали —
Что новый прохожий, то новый рассказ.
Ух, жарко. До полдня грибы собирали.
Вот из лесу вышли — навстречу как раз
Синеющей лентой, извилистой, длинной,
Река луговая: спрыгнули гурьбой,
И русых головок над речкой пустынной
Что белых грибов на полянке лесной!
Река огласилась и смехом, и воем:
Тут драка — не драка, игра — не игра.
А солнце палит их полуденным зноем.
Домой, ребятишки! обедать пора.
Вернулись. У каждого полно лукошко,
А сколько рассказов! Попался косой,
Поймали ежа, заблудились немножко
И видели волка. у, страшный какой!
Ежу предлагают и мух, и козявок,
Корней молочко ему отдал свое —
Не пьет! отступились.
Кто ловит пиявок
На лаве, где матка колотит белье,
Кто нянчит сестренку двухлетнюю Глашку,
Кто тащит на пожню ведерко кваску,
А тот, подвязавши под горло рубашку,
Таинственно что-то чертит по песку;
Та в лужу забилась, а эта с обновой:
Сплела себе славный венок, —
Всё беленький, желтенький, бледно-лиловый
Да изредка красный цветок.
Те спят на припеке, те пляшут вприсядку.
Вот девочка ловит лукошком лошадку:
Поймала, вскочила и едет на ней.
И ей ли, под солнечным зноем рожденной
И в фартуке с поля домой принесенной,
Бояться смиренной лошадки своей.
Грибная пора отойти не успела,
Гляди — уж чернехоньки губы у всех,
Набили оскому: черница поспела!
А там и малина, брусника, орех!
Ребяческий крик, повторяемый эхом,
С утра и до ночи гремит по лесам.
Испугана пеньем, ауканьем, смехом,
Взлетит ли тетеря, закокав птенцам,
Зайчонок ли вскочит — содом, суматоха!
Вот старый глухарь с облинялым крылом
В кусту завозился. ну, бедному плохо!
Живого в деревню тащат с торжеством.
«Довольно, Ванюша! гулял ты немало,
Пора за работу, родной!»
Но даже и труд обернется сначала
К Ванюше нарядной своей стороной:
Он видит, как поле отец удобряет,
Как в рыхлую землю бросает зерно,
Как поле потом зеленеть начинает,
Как колос растет, наливает зерно.
Готовую жатву подрежут серпами,
В снопы перевяжут, на ригу свезут,
Просушат, колотят-колотят цепами,
На мельнице смелют и хлеб испекут.
Отведает свежего хлебца ребенок
И в поле охотней бежит за отцом.
Навьют ли сенца: «Полезай, постреленок!»
Ванюша в деревню въезжает царем.
Однако же зависть в дворянском дитяти
Посеять нам было бы жаль.
Итак, обернуть мы обязаны кстати
Другой стороною медаль.
Положим, крестьянский ребенок свободно
Растет, не учась ничему,
Но вырастет он, если богу угодно,
А сгибнуть ничто не мешает ему.
Положим, он знает лесные дорожки,
Гарцует верхом, не боится воды,
Зато беспощадно едят его мошки,
Зато ему рано знакомы труды.
Однажды, в студеную зимнюю пору
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведет под уздцы мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах. а сам с ноготок!
«Здорово, парнище!» — Ступай себе мимо! —
«Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда дровишки?» — Из лесу, вестимо;
Отец, слышишь, рубит, а я отвожу.
(В лесу раздавался топор дровосека.) —
«А что, у отца-то большая семья?»
— Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я. —
«Так вон оно что! А как звать тебя?»
— Власом. —
«А кой тебе годик?» — Шестой миновал.
Ну, мертвая! — крикнул малюточка басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
На эту картину так солнце светило,
Ребенок был так уморительно мал,
Как будто всё это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал!
Но мальчик был мальчик живой, настоящий,
И дровни, и хворост, и пегонький конь,
И снег, до окошек деревни лежащий,
И зимнего солнца холодный огонь —
Всё, всё настоящее русское было,
С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы.
Что русской душе так мучительно мило,
Что русские мысли вселяет в умы,
Те честные мысли, которым нет воли,
Которым нет смерти — дави не дави,
В которых так много и злобы и боли,
В которых так много любви!
Играйте же, дети! Растите на воле!
На то вам и красное детство дано,
Чтоб вечно любить это скудное поле,
Чтоб вечно вам милым казалось оно.
Храните свое вековое наследство,
Любите свой хлеб трудовой —
И пусть обаянье поэзии детства
Проводит вас в недра землицы родной.
Теперь нам пора возвратиться к началу.
Заметив, что стали ребята смелей,
«Эй, воры идут! — закричал я Фингалу. —
Украдут, украдут! Ну, прячь поскорей!»
Фингалушка скорчил серьезную мину,
Под сено пожитки мои закопал,
С особым стараньем припрятал дичину,
У ног моих лег — и сердито рычал.
Обширная область собачьей науки
Ему в совершенстве знакома была;
Он начал такие выкидывать штуки,
Что публика с места сойти не могла,
Дивятся, хохочут! Уж тут не до страха!
Командуют сами! «Фингалка, умри!» —
«Не засти, Сергей! Не толкайся, Кузяха!»
«Смотри — умирает — смотри!»
Я сам наслаждался, валяясь на сене,
Их шумным весельем. Вдруг стало темно
В сарае: так быстро темнеет на сцене,
Когда разразиться грозе суждено.
И точно: удар прогремел над сараем,
В сарай полилась дождевая река,
Актер залился оглушительным лаем,
А зрители дали стречка!
Широкая дверь отперлась, заскрипела,
Ударилась в стену, опять заперлась.
Я выглянул: темная туча висела
Над нашим театром как раз.
Под крупным дождем ребятишки бежали
Босые к деревне своей.
Мы с верным Фингалом грозу переждали
И вышли искать дупелей.
Источник статьи: http://sibmama.ru/nakrasov-odnazdy.htm