Почему китайские мужчины носили косы?
Когда мы говорим про Китай и китайскую моду, сразу всплывает в памяти необычная мужская прическа – выбритая голова с «островком» волос на макушке и длинной косой.
Казалось бы, это вообще не должна быть прическа бравых мужчин, но тем не менее, почти 265 лет местные жители подчинялись закону и носили косичку. Это стало своеобразным символом Китая. И тем более удивительно, что прическа эта пришла из другой страны – Маньчжурии.
Косичка была первоначально деталью прически чжурчжэньской или Маньчжурской династии, которая когда-то располагалась на северо-востоке современного Китая, но не была китайской территорией. В 1644 году армия захватчиков разгромила ханьских китайцев и завоевала страну. В стране установилась новая власть новой династии, взявшей себе имя – Цин.
Новый император Китая, взявший тронное имя — Шунци, приказал всем китайцам сделать на голове косичку в знак подчинения власти.
Исключение сделали лишь для монахов и священников, которые могли полностью сбривать волосы или отрастить их по своему усмотрению. Для всех остальных жителей действовало новое правило.
Разумеется, нововведение вызвало широкое сопротивление по всему Китаю. У маньчжуров разговор был короткий — они установили политику «потеряй волосы или потеряй голову»; за нежелание изменить прическу полагалась смертная казнь.
Однако и тут были свои подводные камни. Мужчинам приходилось подбривать головы раз в 10 дней, чтобы косичка смотрелась ярко и выделялась.
Вот как описывали современники эту прическу — «Первоначально это был знак покорности, которого требовал первый маньчжурский император только через год после захвата трона в 1645 году.
Китайцы брили переднюю часть головы, а волосы на затылке заплетали в косы. Они использовали не только собственные натуральные волосы, но и конский волос или черный шелк».
Интересно, что маньчжуры не издавали никаких эквивалентных правил о женских прическах- то есть в подавляющем большинстве случаев косичка предназначалась только для мужчин.
Даже китайцы, проживавшие за границей, старались сохранять свои традиционные прически с косичкой, ведь их жизнь на чужбине была не навсегда, они планировали вернуться домой. И нужно было стараться не вызвать гнев властей.
В начале 20-го века повстанцы (в том числе молодой Мао Цзэдун) отрезали свои косы в качестве демонстрации неповиновения властям.
Постепенно Китай отходил от этого пережитка прошлого и императорского наследия. Косичка была отменена в Китае в 1911 году, когда маньчжурская династия была свергнута в пользу Республики. То есть символ эпохи ушел вместе с ней. В 1922 году последний император Пу И самолично отрезал свою косичку, чтобы показать, что Китай отныне шагает по новому пути.
Источник статьи: http://history-doc.ru/pochemu-kitajskie-muzhchiny-nosili-kosy/
Монгольская коса прическа мужская
MILITARIA ® запись закреплена
СТРИЖКИ МОНГОЛЬСКИХ ВОИНОВ (1200-1300 гг.) И ПОЧЕМУ КОРПОРАТИВНАЯ СОЛИДАРНОСТЬ ХАНА И ЕГО ГВАРДИИ ВЫРАЖАЛАСЬ В ПРИЧЕСКАХ, ТОГДА КАК В ОСТАЛЬНОМ В ИМПЕРИИ ЦАРИЛ ПРИНЦИП ИЕРАРХИЧЕСКОГО СОПОДЧИНЕНИЯ ЧАСТЬ I.
Необычность внешнего вида монголов для европейца усугублялась традиционными прическами степняков. Монах Вильгельм Рубрук писал, что монголы выбривают квадратом волосы на голове. Этот обычай подтверждал и Карпини, который сравнивал прическу монголов с монашеской тонзурой. От передних углов квадрата, говорит Вильгельм, монголы выбривали полосы к вискам, и их также брили, как и затылок; в результате образовывалось разорванное кольцо, обрамляющее голову. Чуб спереди не стригли, и он спускался до бровей. Остававшиеся на голове длинные волосы сплетали в две косицы, концы которых за ушами связывались вместе. Карпини описывает монгольскую прическу похожим образом. Он также отмечает, что монголы отпускают длинные волосы сзади. Описание прически монголов, похожей на конский хвост, оставленное Винсентом де Бовэ, также совпадает с этими источниками. Все они относятся примерно к 1245 г. У мужчин, начиная с первой стрижки волос, проводившейся в трех- или пятилетием возрасте, выбривали макушку и затылок, но оставляли челку, свисавшую на лоб, и волосы на обоих висках (их заплетали в две небольшие косички). У мальчиков они торчали короткими хвостиками в разные стороны, мужчины их укладывали локонами за ушами. Длинные волосы сзади заплетали за ушами в две, реже в четыре и даже шесть кос. Косы обязательно сворачивались в кольца и завязывались бантиками, а у знати — и нитками жемчуга. На средневековых каменных изваяниях, найденных в степях Восточной Монголии и, вероятно, изображавших представителей «золотого рода» Чингизидов, в ряде случаев прослеживается именно такой тип прически. К XX в. эта прическа естественно вышла из употребления, но ее детский вариант с двумя торчащими косичками изредка встречается и в наши дни в отдаленных районах Монголии.
Мужчины Монгольской империи обязаны были носить сложный тип прически. Требование одинаковой укладки волос на голове распространялось на всех мужчин, находящихся на службе, независимо от их этнического происхождения и социального статуса. Прическа Чингис-хана не отличалась от прически рядового воина в его армии. Это обстоятельство требует объяснения, особенно с учетом того факта, что в империи царил принцип строгого иерархического соподчинения, который предполагает существенные различия во внешнем облике.
Так, например, костюм старших по званию имел важные отличительные детали; в первую очередь это касается золотых поясов. Корпоративная солидарность великого хана и его гвардии нашла отражение в геральдических символах: седло и конские ремни Чингис-хана и кешиктенов (дневной и ночной стражи в ставке хана) украшались фигурами свернувшихся драконов. Различались по материалу и надписям пайцзы, правом пользования «зонтом» обладало лишь ограниченное число высших военных чинов и члены императорской фамилии, а мужская прическа была одинакова для всех. Удивление вызывает как раз однообразность формы прически. В семиотическом плане эту прическу можно рассматривать как знак, который всегда «находится» при мужчине. Очевидная функция этого знака заключалась в идентификации «своих» на фоне «чужих». Наша задача — выяснить ролевое поле этого знака. В известном смысле можно утверждать, что все военнообязанное мужское население Монгольской империи представляло консолидированную группу, внешним признаком которой и выступала прическа.
В той же исторической энциклопедии Винцентия из Бовэ (1265 г.), который использовал донесения дипломатических миссий к монголам и другие документы из архива римской курии, после описания монгольской прически сказано, что точно так же бреют макушку и носят косы за ушами все, кто живет вместе с ними: команы, саррацены и другие, но лица этих людей не похожи на лица тартар. Таким образом, вопрос о неизменном постоянстве способа укладки волос выходит далеко за пределы этнографической проблематики и, видимо, должен рассматриваться в другой системе координат. Речь идет об имперской культуре. Так, например, уже упоминавшиеся воинские пояса с геральдическими изображениями драконов появляются в монгольской среде как бы в одночасье. И связано это было с резко изменившимся уровнем государственного строительства после реформ 1206 г., когда при оформлении новых элит потребовались новые объединительные символы. В строго иерархической вертикали империи правая мужская сторона «уравновешивалась» левой женской. Женским эквивалентом сложной мужской прически выступала бокка. И подобно тому, как форма прически была одинаковой для всех мужчин от императора до рядового воина, так и форма бокка была одинаковой для всех женщин в империи. Разумеется, что речь идет о женах, чьи мужья состояли на военной или административной службе у великого хана.
В глазах средневекового европейца острижение волос ассоциировалось с жизнью в обществе по определенным правилам поведения. Внешний вид и прическа жителей той или иной страны могли выступать в качестве одной из важных характеристик. Например, доминиканцы, отправившиеся на поиски «прародины венгров» в 1234 г., достигли Зихии. В отчете доминиканцев отмечается, что все мужчины в Зихии наголо бреют голову и тщательно растят бороды, и только знатные, демонстрируя свою знатность, оставляют над левым виском немного волос, выбривая всю остальную часть головы. Самим францисканцам предписывалось уставом быть гладко выбритыми и носить тонзуру на голове. Выбритая макушка францисканцев поразительным образом напоминала выбритый круг на голове у монголов. Это случайное совпадение было отмечено самими францисканцами. Особый интерес ситуации придает и то обстоятельство, что китайские дипломаты этого времени тщательным образом описывали устройство монгольской прически.
К середине XIII в. этноним монгол превратился в общеимперский политоним. Рашид ад-Дин отмечает, что в его время, т. е. в XIV в., тюркские племена именуют себя монголами, «хотя в древности они не признавали этого имени». Причина этого стремления — величие и могущество монголов. «Ныне дошло до того, что монголами называют народы Хитая и Джурджэ, нангясов, уйгуров, кипчаков, туркмен, карлуков, калачей, всех пленных и таджикские народности, которые выросли в среде монголов. И эта совокупность народов для своего величия и достоинства признает полезным называть себя монголами». Империя была открытой системой, ориентированной на включение и адаптацию новых групп. «Монголами» были все, кто обрел свое место в новой иерархии власти. Можно не сомневаться, что кидань Елюй Чу-цай, советник Чингис-хана по управлению Китаем, и венецианец Марко Поло, служивший гонцом при Хубилае, носили халаты и прически на монгольский манер. В этой перспективе требование однообразия мужской прически, наряду со способом запахивания полы одежды и женским головным убором бокка, следует рассматривать как интегрирующие факторы в жизни «Великого монгольского государства». Перечисленные внешние формы выступали как признак включенности в новую социальную среду и подчинения императивам «Великого монгольского государства». Приведу два примера. Первый, типологического характера: в 1207 г. правитель Сычуани У Си объявил о неподчинении Южной Сун и обратился за покровительством к империи Цзинь. Он даже ввел «варварский» способ запахивания полы одежды на левую сторону, что было символом полного подчинения чжурчжэньским правителям.
Известно, что средневековые общества были обществами высокой знаковости. Знаковая сущность явлений и вещей доминировала над их реальной сущностью. И одновременно мир высокой знаковости воспринимался как социально организованный. Это положение и иллюстрируют вышеприведенные описания, выполненные представителями других культур. В частности, донесения францисканцев призваны были, в противовес невероятным слухам о диких обитателях степей, представить мир кочевников как высоко организованный социум. Внешним наблюдателям бросалась в глаза не странная форма прически или головного убора, но их однообразие. Францисканцы, описывая форму мужской прически, на самом деле описывают имперскую униформу. Сам факт подробного описания монгольской мужской прически в отчетах европейских и южнокитайских дипломатических миссий свидетельствует о значимости этой внешней детали как имперского символа. Интересно отметить, что в Корее одно время монголы требовали от правителя и его подданных наличия кос как знака покорности. А после взятия Самарканда монголы вывели население и гарнизон в степь, отделили тюрков от таджиков и всех распределили на десятки и сотни. «По монгольскому обычаю тюркам они [приказали] собрать и закрутить волосы [дословно: тюркам соорудили на монгольский манер нугулэ и какул. Какул — особый вид прически, при которой волосы собирались на голове пучком и закручивались]» Согласие тюрков изменить прическу гарантировало им сохранение жизни. Известны и обратные примеры, но в таких случаях изменение монгольской прически на прическу противника относилось уже к разряду боевых хитростей. Иллюстрацией к словам брата Иоанна о том, что монголы «самые хитрые [из всех] в военном деле» может служить история с переодеванием войска Хулагу-хана. При осаде одного из городов в окрестностях Мосула, сообщает Рашид ад-Дин, монголы переоделись в одежду сирийцев, «выпустив по курдскому обычаю волосы». «Жители города, полагая, что это сирийцы, которые идут [им] на помощь, вышли [из города] навстречу и торжествовали. Монгольское войско окружило их со [всех] сторон и не одного не оставило в живых».
Чагатаи при Тимуре (конец XIV в.) считали себя вполне мусульманским войском, хотя по своей внешности и по своему военному устройству оставались верны традициям Чингис-хана. Резким внешним отличием Тимура и его воинов от прочих мусульман были сохраненные ими, по монгольскому обычаю, косы, что подтверждается и некоторыми среднеазиатскими иллюстрированными рукописями того времени 38. Головной убор одного из «чагатаев» в описании испанского посла Руи Гонсалеса де Клавихо выглядел следующим образом: сеньор Эрзинджана «на голове носил высокую шапку, отделанную жемчугом и драгоценными камнями. Верх шапки имел золотое навершие, с которого спускались две косы, из красных волос, сплетенные в три пряди, ниспадавших сзади и доходящих до плеч. Эти волосы, так сплетенные, и есть знак отличия [воинов] Тамурбека». Чагатаи (чагатайцы) — названия населения Мавераннахра в период со второй половины XIII века до второй половины XIV века. Связано с именем Чагатая, сына Чингисхана. Известно, что Мавераннахр в начале XIII века вошёл в состав Чагатайского улуса. В этот период (XIII—XIV вв.) термин «Чагатай» сначала означал благородных, которые были в окружении Чагатая, армию и их потомков. В XIV веке формировался новый этнос в результате смешивания оседлых и кочевых тюркских населений, в современном мире этот народ именуется «узбеками». Позже в XV веке тюркское население Мавереннахра и Восточного Туркестана называлось словом «чагатаи». В XV в. термин «чагатаи» приобрёл более широкий смысл. Он начал применяться не только по отношению к тюркским племенам, пришедшим в период монгольского завоевания; так стали именовать все тюркское население Мавераннахра, включая и ранее пришедшие племена. Испанский посол совершенно верно отметил знаковый характер косы в облике чагатаев. Нам остается лишь добавить, что эта коса унаследовала имперскую моду начала XIII в. Когда войско Тимура осаждало Дамаск (1400—1401 гг.), его внук Султан-Хусейн изменил своему деду и перешел на сторону осажденных; ему прежде всего отрезали косу и заставили переменить одежду. Приведенные примеры показывают, что в средневековых государствах кочевников прическа взрослых мужчин определяла в первую очередь социальный статус человека. Может создаться впечатление, что только на Востоке мужская прическа была предметом государственного интереса. В средневековой Европе наблюдалось то же самое явление, но функция контроля принадлежала церкви. Папский легат, епископ Филипп де Фермо, прибыв на собор в Буду (Венгрия) в 1279 г., обвинил венгров, которые, казалось, решили отвергнуть христианство, изменив свои прически и одежды по образцу, заимствованному у команов. Обвинение касалось безобразно распущенных длинных волос и одежды, подобающей женщинам. Епископ призвал венгров вернуться к прежнему виду и католической вере. Тем самым он обозначил влияние команов, обосновавшихся в Венгрии, после того, как те покинули причерноморские степи. Влияние команского имиджа было настолько сильным, что вызвало тревогу у духовенства, обеспокоенного за чистоту веры.
Источник статьи: http://vk.com/wall-45835605_38952