Сказ про то как Иванушка-дурачок всех красных девиц перепортил.
Тут старушка ещё больше удивилась и спрашивает сына — «А на кой ляд тебе эта живая и тёплая баба сдалась? Чего ты с ней делать то будешь?»
— Так познакомимся, погуляем маленько в саду или в огороде, а потом пойдём любовью заниматься. Матушка засмеялась и говорит — «Совсем ты сдурел, Иванушка-дурачок, ну какая дура с таким дураком как ты знакомиться станет? Иван почесал затылок, ещё раз посмотрел на свое отражение в воде, да и молвил — «Ну, хорошо, пусть нет такой дуры, которая со мной познакомится, я согласен и так, не знакомясь, с какой-нибудь бабой в саду погулять и любовью позаниматься!»
Матушка тут вздохнула, но благословение дала — «Ладно, иди ищи себе такую бабу, может повезёт, кто согласится с тобой в сад пойти и любовью заняться. А ежели королеву встретишь, то веди её в трактир. Королевы любят пожрать. На тебе 2 гроша, чтобы расплатиться»
Одел Иван-дурак свой лучший сюртук с новенькими лаптями, волосы гребнем зачесал на пробор, перекрестился, взял деньги и вышел из избы. Идёт по улице, вдруг, глядь, Елена-Прекрасная ему навстречу.
— О, Ленок, привет, как поживаешь, как батюшка, как матушка? Как урожай в саду растёт? Давай знакомиться и пошли любовью заниматься. — говорит.
— Всё отлично, Ванюша. Батюшка на ладан дышит, едва жив, матушку к знахарке увезли после того как давеча в погреб упала, урожай саранча доедает. Только знакомится я с тобой всё равно не буду. Я не дура, с дураками не знакомлюсь.
— Ну тогда пошли любовью займёмся, — обрадовался Иван, вспомнив матушкины советы. — Или в сад идём яблоки есть.
— Нет, я и любовью с дураками не занимаюсь, а тем более яблоки не ем. — повернулась и ушла восвояси.
Опечалился Иван, идёт дальше, лаптями камни пинает. Навстречу Василиса Премудрая.
— Привет, Васька, ты мудрая баба, мягкая, знакомиться со мной ты не будешь. Поэтому сразу пошли любовью займёмся.
— А с чего ты решил, что я знакомиться с тобой не буду? — удивилась Василиса Премудрая.
— Так я ж дурак, ктож с дураками знакомится? — пожал плечами Иванушка — дурачок.
— Я со всеми знакомлюсь, — обиделась Василиса — хоть с умными, хоть с дураками, хоть вообще с дебилами.
— Это здорово, — обрадовался Иван. — Тогда давай быстрее знакомиться, потом айда в сад и потом любовью займёмся!!
— Экий ты скорый сказки сказывать, да не скорый дело делать. Что мне будет то за это?
— А что будет? Ну хочешь дам тебе один грош?!
— Да как тебе не совестно такое говорить? — возмутилась Василиса. — За кого ты меня принимаешь? Я тебе девка что-ли уличная какая?! Я порядочная воспитанная боярыня, культурная, образованная, в церковно-приходской школе 4 класса кончила, а ты меня купить как какую то шлюху Бабу-Ягу решил. Меньше чем за целковый не отдамся.
— Нет у меня целкового, — прохныкал несчастный Иван, — возьми последние гроши и пошли в сад.
— Ну ты Ванька и наглец! — побагровела Василиса Премудрая. — Мне тут Финист Ясный Сокол целый алтын предлагал, я и то отказалась с ним на Коньке — Горбунке до гостиницы доскакать. Только на Сивке-Бурке так и быть согласилась, чтобы к нему хоромы добраться. Повернулась и пошла.
Совсем Иван закручинился. Мимо Варвара — краса, Длинная коса идёт, а он даже внимания на нее не обращает.
— Эй, Ванёк, ты чего мимо проходишь? Али познакомится со мной не хочешь? — спрашивает.
— Не будешь ты со мной, Варюха, знакомиться и любовью заниматься и тем более в сад со мной не пойдёшь. Потому что дурак я и денег у меня всего 2 гроша, которые мне маманя дала на то, чтобы я королеву в трактир сводил.
— Не плачь, Иван, — молвила Варвара, — бедность не порок и дурость тоже. Так и быть, в сад я конечно с тобой не пойду, а вот познакомиться и любовью заняться я никогда не против.
Обрадовался Иван, быстренько с Варварой познакомился, записал её фамилию, имя, отчество, домашний адрес, пол, семейное положение на бересту, чтобы не забыть и говорит — «Теперь пошли ко мне домой любовью заниматься. У меня там печь большая, прочная, можно будет пару часов позаниматься, пока не развалится.
— Печь то тёплая? — Варвара спрашивает.
— Тёплая когда летом жарко. Но топить её нечем. — отвечает Иван. — Маманя на днях дрова какому-то лешему в карты проиграла. Да и зачем нам дрова. Ты же сама горячая баба.
— Нет, — насупилась Варвара Коса, — У меня ревматизм, мне наш знахарь запретил на холодной печке любовью заниматься. Только на теплой. На такой как у него! — добавила Варвара, закатив глаза от воспоминаний.
— Тогда может к тебе пойдем? — спросил Иван-Дурак осторожно. — У тебя то тепло в избе?
— Ко мне можно. — уверенно заявила Варвара-Краса. — У меня опочивальня очень тёплая и постель мягкая.
— Так идём? — спросил Дурачок.
— Конечно идём. Только по дороге надо в Доспехторг зайти, шлем тебе на голову купить.
— А зачем мне шлем на голову? — удивился дурак.
— Ты что, Ванька, вообще дурак? — отвечает Варя, крутя пальцем у виска, — У меня же муж, Добрыня Никитич, он дома может быть, если на блядки не ушёл.
— Так и что, если муж, — снова удивился Иванушка, — он же не стена, подвинется немного пока мы любовью займёмся.
— Так то так, — вздохнула Варюшка, — только он же спортсмен, копьё метает, молот бросает и палицей бьёт по башке всякому кто со мной любовью занимается, если увидит. Ежели тебе шлем не надеть, то ты сразу дух испустишь, а если в шлеме, то немного помучаешься. Ну так идём в Доспехторг? Шлем то всего целковый стоит.
— Ну вот, — расстроился Иван, — опять целковый. Нет у меня таких денег, только 2 гроша на обед с королевой.
— Ну тогда перенесём встречу на другой раз. Как шлем раздобудешь, так и приходи. — И пошла своей дорогой.
Пуще прежнего закручинился Иван. Идёт не разбирая дороги, куда глаза глядят, горючими слезами заливается. И уж жизнь не мила ему, верёвку достал, вешаться решил. Полез было в петлю, но тут вдруг карета в дорогом убранстве с восьмеркой коней в яблоках остановилась, оттуда Марья Царевна в парчовом платье вылазит.
— Слышь, Ванёк, — говорит, — не дашь пару грошей до получки? На яйцо Фаберже не хватает. А я тебе за это подсоблю петлю скрутить покрепче, чтобы ты ненароком из неё не сорвался.
Тут смекнул Иван, что из этого предложения можно хороший гешефт сделать.
— Мань, ты меня за дурака что-ли считаешь? — молвил ей Иванушка-дурачок с усмешкой, снимая верёвку со своей шеи. — Петлю я и так отменную соорудил, нас обоих выдержит. А вот за гроши надо поработать. Просто так я никому в займы денежки не даю. Хочешь получить гроши, познакомься со мной, сходи в сад, яблоки пожри и со мной любовью позанимайся, после этого деньги и получишь.
Марья Царевна повздыхала, пожаловалась на тяжёлое материальное положение, но видит делать нечего, Иван не уступает, согласилась. Поехали, говорит, ко мне, в царские покои.
— У тебя там надеюсь мужа спортсмена нет, который копья метает и палицами по головам бьет всех кто любовью занимается? — спросил он с опаской.
— Откуда у меня там муж возьмётся? — отвечает царевна. — Неужели я бы прямо при муже стала с дураками яблоки жрать и любовью заниматься. Я царица, а не гулящая девка, занимась любовью с дураками только если мужа нет в палате. Он у меня мужчина современный, дюже модный, носит Шапку Мономаха на голове, которую он даже ночью не снимает и таскает скипетр в руке, а не копья и всякие дурацкие палицы.
— Хмм. Скипетр это хорошо. Он легкий. Можно даже без шлема ходить. — обрадовался Иван.
— Да муженёк мой вообще смирный, никого не бьет почём зря. Так что не боись. Ну, Иван, садись в карету. Эй, залетные, поехали, — крикнула она.
— Ну вот и славно. Уважаю царей, которые людям головы скипетром не разбивают.
— Царь наш Батюшка ласковый и добрый, — сказала Марья с гордостью. — Ни разу никому башку не отрубил. Надо если кой-кому отрубить он охрану зовёт, они и рубят топорами и секирами. Самому ему головы рубить времени не хватает.
— Хороший у тебя муж, Марья Царевна, — кивнул Иван, — повезло тебе. Только зачем же он целый день в шапке Мономаха ходит? Боится украдут что-ли? Там чего в ней, золото, бриллианты зашиты?
— И золото и бриллианты и изумруды и жемчуга всякие. А снаружи мехом куньим обита.
— Э, нет, я тогда к тебе не поеду, — вдруг Иван в лице изменился и помрачнел как туча.
— Ты чего, дурашка, испугался, что голову тебе отрубят? — заволновалась Марья Царевна, опасаясь, что останется без грошей в кармане.
— Да плевать на голову, — промолвил Иван, — У меня на куницу аллергия. Как увижу куницу, сразу чихать начинаю, кашлять, даже мёд с пивом не помогает. Тормозни карету, сойду я.
Сошёл он с кареты и не знает что делать. Толи снова повеситься, толи утопиться. Бросил монетку, думает орёл выйдет — вешаться пойду, а коли решка то утоплюсь. Выпала ему решка. Где же утопиться то, думает. Спросил у мужика — где тут мол утопиться побыстрее можно. Тот ему объяснил — пойдёшь налево, потом направо, потом прямо, носом и упрёшься.
Пошел он так и уперся во что-то носом. Голову поднял, написано — «Трактир». Дверь открыл, а там шум, крики, грязь, вонь, сивуха, объедки повсюду разбросаны, тараканы, крысы бегают, пьяные мужики дерутся.
— Эх, — думает Иван, — уютное какое место, маманька права, сюда только с королевой обедать приходить! Жаль, но придется здесь утопиться.» Подошёл к прилавку, спрашивает — «Это правда, что у вас тут утопиться быстро можно?»
— Сущая правда , — трактирщик ему отвечает. — Давай гроши, через пять минут утонешь как топор.»
Иван деньги протянул, а тот ему 2 большие чарки водки подаёт.
— Как же я в них утоплюсь, коли я в них даже не влезу? — заморгал Иван глазами.
— Не будь дураком, — рассердился трактирщик. Какой дурак будет топиться в чашах, куда он с ногами влезет, если только он не слон. С тебя и этих чарок хватит. Выпьешь и так утонешь, что тебя мама родная не узнает.
Сел Иван за столик, выпил одну чашу, чувствует, что не тонет пока. Хотел уже голову во вторую засунуть, но как не сжимал её руками не лезет и всё.
И вдруг видит сидят за соседним столиком Илья Муромец с Добрыней Никитичем, пьют анисовую одну бутыль за одной и беседу очень важную и серьёзную ведут.
— Ты, Илюха, много красных девиц в своей жизни перепортил? — спрашивает Добрыня заикаясь. — Я так целый полк!
Муромец покраснел, крякнул и говорит — «Не люблю я девиц, Добрынюшка, ни красных, ни белых, ни малиновых, от них пахнет плохо, вот то ли дело от тебя, — закатил глаза Илья, — от тебя такой чудный запашок идёт, просто наслаждение.» И давай ему руку гладить.
— Э, да какой же от меня запах то идёт чудесный? Жена моя Варвара Краса Длинная Коса говорит что от меня все время перегаром разит, рядом со мной стоять невозможно. А руку то мне не гладь. Я не любитель, чтобы волосатые лапы мне руки гладили. Иди вон Алёше Поповичу погладь, он большой охотник до этого.
Илья Муромец вздохнул — «У Алешки и без меня хахалей хватает!» и спрашивает у Добрыни — «Ну а как жена то твоя, Варвара Краса, нравится она тебе или нет?»
— Очень нравится, — Добрыня отвечает, наливая еще чарку анисовой, — красивее жён не бывает. Я в ней души не чаю. Люблю её больше всего на свете. Она у меня лучше любого рассола. Прихожу домой после пьянки, как залепит сковородой по голове, утром встаешь как огурчик и похмелиться не требуется.
— Ну а в постелюшке как она, хороша,? — спросил Муромец со вздохом.
— Понятия не имею, — хрустнул Добрыня солёным огурцом, — ни разу с ней не спал и любовью не занимался!
Муромец аж подпрыгнул. «Так ты из наших значит, с девицами и барынями спать не любишь? Пошли сейчас гостиницу снимать?!»
— Почему же я не люблю с девицами и барынями спать? Еще как люблю. Только на жену у меня уже сил не хватает. Я ведь каждый день по 15 девиц порчу.
Услыхал это Иван и задумался, даже топиться расхотелось. «Чего я думает, как дурак, всё пытаюсь с барынями и боярынями любовью заниматься. Вон Добрыня такой красавец и ловелас, а не занимается любовью, только красных девиц портит. Это гораздо приятнее поди.»
Взял чарку и подсел к богатырям, спрашивает — «Добрыня, не вели казнить, вели слово молвить, расскажи мне дураку как надо красных девиц портить!»
— Всю правду расскажу, — согласился Добрыня, — только дай в твоей чарке уста утопить.
Удивился Иванушка, что и Добрыня топиться надумал, но чашку отдал. Тот её залпом осушил и промолвил
— Делается это просто, главное не теряйся. Чтобы девицам красным нравиться, чтобы отдавались они тебе легко и беззаботно надо в чистоте тело держать и за собой следить. Ты грязный сильно, козлом от тебя за версту несет, поэтому девицы с тобой и не хотят любовь крутить. Поди к ручью, окунешься, станешь чистым и пригожим, потом выпиваешь чарку для храбрости, потом находишь красну девицу, приглашаешь её в укромное место, задираешь у неё юбку, снимаешь трусы, а дальше тебе мать-природа подскажет.
Обрадовался Иван. Как всё оказывается просто. Одно уже есть — чарку выпил, можно приступать к делу. Вышел из трактира, стал ручей искать. Смотрит лужа большая, поросенок там копается, чем, думает, хуже ручья. Прыгнул туда, повалялся вместе со свиньёй, пошёл красных девиц искать. Смотрит идёт одна, качается из стороны в сторону и трубку курит.
— Девица красная, — говорит он ей, — давай-ка я тебя испорчу?!
— Да порченная я уже, — она ему в ответ, — на мне даже клейма некуда ставить. И ушла.
Подходит к другой.
— Девица, — спрашивает, — на тебе есть куда клеймо ставить?» Та ему хрясь по роже и тоже дальше пошла.
— Чего-то не то я делаю,- Иван думает, ведь всё же просто должно быть. — Аааа, — вдруг его осенило, я же забыл за собой последить как Добрыня учил. Только как же я буду за собой следить, если я не жандарм? Это жандармы царские за всеми следят и на всех доносы строчат.» Взял пергамент и сам на себя донос настрочил — «Я, Иван-дурак, во время слежки за самим собой установил, что я украл денег государевых 5 целковых, сапоги хромовые одна пара и сжёг имение боярина Мельникова вместе с его семьёй!»
Ну теперь, — думает, — все красны девицы мои будут.
Оглянулся. Видит снова какая-то девица навстречу идет. Он ей как и тем другим предлагает — давай мол испорчу, пошли в укромное место. Та мычит в ответ.
— Так согласна или нет?» Девица только мычит. «Немая видать,» — понял Иван. Взял её за угол в укромное место затащил хоть она отбивалась и мычала, на вершок ей платье приподнял, сам с себя трусы снял и ждёт чего мать-природа подскажет.
И вдруг слышит он крики, глянул, а там мужики с дубинами бегут, и услыхал он как мать-природа подсказывает — «Беги Ванька пока тебе башку не оторвали!» Побежал Иван, но его один мужик догнал и орёт — «Ты пошто, дурень мою сестрицу чуть-чуть не изнасиловал?» И как звезданет ему дубиной промеж глаз. Иван осерчал, выхватил из кармана носовой платок и кровь вытер.
— Ты чего мужик дерёшься, — спрашивает. — Не насиловал я твою сестрицу. Я её только немного попортил.
А мужик всё не унимается. «Попортил, говоришь!! Это ещё хуже! Лучше бы ты её изнасиловал, меньше бы позора было. Мерзавец ты, христопродавец и сукин сын. Убить тебя мало, на костре сжечь, четвертовать и в море утопить. Никогда тебе этого не прощу, будешь у меня всю жизнь мучиться — завтра чтобы на ней женился и в ЗАГС сводил, а не то срублю тебе голову, а после на дуэль вызову и в овраг брошу.
— Невиноватый я, — отвечает Иван. — Она сама согласилась, чтобы я её испортил. Я у неё спросил хочет ли она быть мною испорченной, а она молчит, мычит только как корова. А молчание знак согласия. Откуда мне было знать, что она немая. Так что не надо мне таких испорченных немых дур в жёны и даром. Лучше уж в овраг меня выбрось.
И тут вдруг испорченная немая красна девица как заорёт — «Брательник! Не слушай его, он всё врёт!! Я не немая, я просто онемела от удивления когда ко мне этот грязный урод, от которого козлом за версту воняет подошёл и сказал, что хочет меня испортить.»
— Вот видишь, — произнёс братец, — никакая она не испорченная немая дура, не надо мою сестрицу оскорблять и обижать, она испорченная дура говорящая. Так что быстрее бери её в жёны пока я тебя в овраг не скинул.
Но Иван всё равно не сдаётся. «Не нужны мне немые дуры, которые притворяются дурами говорящими. Я ей один раз платье на вершок задрал, трусы с себя снял, а больше этого делать не собираюсь.
Мужик как это услыхал, сразу в ярость пришёл. — «Да как ты посмел при всём честном народе у сестрицы моей платье на вершок задирать? Опозорить хотел? Изнасиловать?»
— Не собирался я её насиловать! — Иван-Дурак отвечает.
— Что, и не собирался даже? А зачем же трусы с себя снял, зачем мать-природу звал на помощь? Какой порядочный добрый молодец у бабы или красной девицы юбку на улице на вершок задирает? Порядочный добрый молодец у бабы или девицы юбку на локоть задирает, чтобы трусы у нее стали видны и потом эти трусы с бабы-девицы снимает и начинает с ней любовью заниматься! А ты что натворил? Опозорил сестрицу любимую, теперь все будут над ней смеяться и говорить, что её даже Иван-дурак не изнасиловал, а только юбку на вершок задрал»
Иван-Дурак как только услышал про занятие любовью, так сразу испугался и головой затряс — «Нашёл дурака, — говорит, — заниматься любовью с девицами я не желаю и не умею, я умею только их портить. Я вам ни какой-нибудь мелкий воришка, чтобы со всяких там немых или болтающих девок трусы снимать. Куда я их грязные трусы потом девать буду? Меня маманя прибьёт, если я женских трусов нестираных натаскаю с пол-избы!»
Бывшая немая девица после этого сразу расплакалась и сказала, что раз ей не дождаться, чтобы кто-то её трусы на память взял, то её жизнь полностью разбита, и с таким позорным пятном в биографии она больше жить не может и поэтому уходит в публичный дом, чтобы скоротать свои последние денёчки в обществе невинных и целомудренных девиц.
Мужик попрощался с сестрой, поцеловал её нежно в щёчку, вытер навернувшуюся слезинку и выбросил Ивана в овраг. Катится Ванюшка кубарем по оврагу, бьется головой о камни, цепляется за коряги, кровь из него фонтаном хлещет и думает — «Ляпота то какая. Классно же я всех надурил — и девку испортил и трусы её грязные с неё не снял!» Долго ли, коротко ли, но докатился он до дна оврага, а там ручей чистый и свежий. Хотел омыться в нем как Добрыня советовал, но вдруг увидел там птичка-синичка купается.
— Эге, — подумал Иван, — купаться тут нельзя, ручей загажен птичьим помётом. Придётся опять в луже с поросёнком помыться.
Вылез он вскоре из оврага и пошёл новых красных девиц искать для порчи. И вот так он целый день этим занимался. Правда больше никого в укромное место не таскал и с немыми или онемевшими от удивления девицами не общался, опасаясь, что снова кто-нибудь из братьёв или мужей дубиной огреет или жениться заставит. Подойдёт к красной девице, юбку у неё на вершок задерёт, трусы с себя снимет и ждёт, что мать-природа подскажет. Какая девица онемеет от удивления, какая звонкую пощёчину отвесит, а какая в обморок упадёт.
К вечеру приходит Иван домой грязный, счастливый, избитый с головой проломленной и говорит мамаше — «Вот Маманя, Вы меня за дурака принимали, с которым ни одна баба знакомиться не будет. Это всё правда. Но зато я всех красных девиц в уезде перепортил и даже самый главный ловелас Добрыня Никитич мне в подмётки не годится.»
Маманя тут обняла его и молвила — «Пока ты красных девиц портил я тебе королеву нашла, настоящая тёплая и мягкая баба, грошей у нее целая куча, правда фальшивых, с жилплощадью к тому ж. Имя у неё стремное правда. Яга. Зато баба она теплая и мягкая.Так что собирайся, одевайся, поехали жениться. Может она и не сильна красивая баба, зато с ней как за стеной. Коли неурожай будет или кризис какой, голодать не придётся и где еду достать голову ломать не надо. Всегда можно любого богатыря поймать и в печи изжарить на обед.
Подумал Иван, поломал голову последний раз о крыльцо, ударился оземь сидячим местом и изрёк — жениться я на бабе Ягушке конечно не против, только пусть не просит, чтобы я с ней любовью занимался, а не то снова топиться пойду в трактир.
Источник статьи: http://kremlin-curant.livejournal.com/25542.html