Прически горе от ума

7 секретов «Горя от ума»

Почему Молчалин родом из Твери, зачем Скалозуб сидел в траншее, где взять недостающее ребро — и другие загадки комедии Грибоедова

1. Тайна происхождения Молчалина

Вот какова история очень успешной карьеры «безродного» Молчалина:

Безродного пригрел и ввел в мое семейство,
Дал чин асессора и взял в секретари;
В Москву переведен через мое содейство;
И будь не я, коптел бы ты в Твери.

Аcессор — это хорошо или не очень? Чин коллежского асессора (VIII класс Табе­ли о рангах) давал право на потомст­венное дворянство, то есть как мини­мум уравнивал Молчалина с Чацким, и соответствовал воинскому званию майора Майором любил называть себя коллежский асессор Кова­лев, герой гоголевского «Носа»: «Ковалев был кавказский коллежский асес­сор. Он два года только еще состоял в этом зва­нии и потому ни на минуту не мог его поза­быть; а чтобы более придать себе благо­родства и веса, он никогда не называл себя коллежским асессором, но всегда майором». . Сам Грибоедов, когда писал «Горе от ума», был титулярным совет­ником (IX класс).

Александр Южин в роли Фамусова в спектакле «Горе от ума». Малый театр, Москва, 1915 год Billy Rose Theatre Collection / New York Public Library

В чем секрет успеха Молчалина? Можно предположить, что отчасти именно в том, что он родился в Твери, а, например, не в Туле или Калуге. Тверь нахо­дится на дороге, соединяющей Москву и Петербург; управляющий в казенном месте Фамусов, вероятно, не раз проезжал через Тверь, и, возмо­жно, расторопный местный малый (не сын ли станционного смотри­теля?) смог удач­но оказать ему услугу. А дальше уже, пользуясь покрови­тель­ством Фамусова и Татьяны Юрьевны, Молчалин быстро и весьма успешно стал продвигаться по карьерной лестнице.

В социальном плане Молчалин начинает свой путь именно как «маленький че­ловек», кото­рый не примиряется со своим положением, а всеми силами стре­мится выбиться в люди. «Это человек, в пеленках познавший натиск судьбы и потому готовый отдать себя в рабство кому угодно и куда угодно, готовый поклониться и истинному богу, и пустому идолу, не имея ни способ­ности, ни на­выка прони­кать в сущность вещей. Всё в деятельности этих людей запечатлено неразу­мением и твердой решимостью удержать за собой тот нищенский кусок, который им выбросила судьба», — писал о Молчалине Салтыков-Щедрин.

2. Тайна сна Софьи

Вот Софья рассказывает Фамусову сон, который явно придумала:

Тут с громом распахнули двери
не люди и не звери,
Нас врознь — и мучили сидевшего со мной.
Он будто мне дороже всех сокровищ,
Хочу к нему — вы тащите с собой:
Нас провожают стон, рев, хохот, свист чудовищ!
Он вслед кричит.

Что вообще всё это значит? Софья выдумывала свой сон не просто так, а с опо­рой на литературу, а именно на романтическую балладу: героиня попадает в по­ту­сторонний мир, населенный злодеями и чудовищами.

Объектом пародии для Грибоедова здесь становится прежде всего Жуковский и его вольные переводы баллады немецкого поэта Бюргера «Ленора» — «Люд­мила» (1808) и «Светлана» (1811), в которых к героиням являются мертвые жени­хи и уносят в загробный мир. Едва ли Фамусов читал Жуковского, но Грибоедов вкладывает в его уста едкую сентенцию, очень похожую на финал баллады «Светлана»: «Тут всё есть, коли нет обмана: / И черти и любовь, и стра­хи и цветы». А вот «Светлана»:

Улыбнись, моя краса,
На мою балладу;
В ней большие чудеса,
Очень мало складу.

Во сне Софьи сгущаются балладные штампы: невинную героиню и ее возлюб­ленного разлучает мучитель — персонаж из загробного мира (неслучайно во сне Фамусов появляется из-под вскрывающегося пола). В первой редакции Фамусов и вовсе описывался как инфернальный герой: «Смерть на щеках, и ды­бом волоса».

Впрочем, не только сон Софьи, но и ее отно­шения с Молча­линым напоминают балладный сюжет. Их любовная интрига выстро­ена по образцу баллады Жуковского «Эолова арфа» (1814). Минвана, дочь знатного феодала, отвергает притязания именитых витязей и отдает свое сердце бедному певцу Арминию:

Младой и прекрасный,
Как свежая роза — утеха долин,
Певец сладкогласный…
Но родом не знатный, не княжеский сын:
Минвана забыла
О сане своем
И сердцем любила,
Невинная, сердце невинное в нем.

Грибоедов пародирует картину идеальной любви, созданную Жуковским. Бед­ный певец Арминий словно бы подменяется подлецом Молчалиным; трагиче­ское изгнание Арминия отцом Минваны — финалом комедии, когда Софья подслушивает разговор Молчалина с Лизой и изгоняет незадачливого любовника.

Эта пародия неслучайна. В литературной полемике между архаистами и нова­торами Архаисты и новаторы — сторонники проти­воположных концепций развития русской литературы в 1810-х годах. Полемика между двумя литературными обществами — «Бесе­дой любителей русского слова» и «Арзама­сом» — крутилась вокруг системы жанров, языка и стиля литературного поведения. Грибоедов придерживался позиции младших архаистов, которые весьма скептически относились к Жуковскому, и высмеивал модную тогда мечтательность: «Бог с ними, с мечтаниями, — писал он в разборе пере­водов Бюргеровой баллады «Ленора» в 1816 году, — ныне в какую книжку ни загля­нешь, что ни прочтешь, песнь или послание, везде мечтания, а натуры ни на волос». Молчалин — пародия на возвышенного и тихого героя сентимен­тальных повестей и баллад.

3. Тайна тетушки Софьи и юмора Чацкого

Высмеивая Москву, Чацкий язвительно спрашивает Софью:

На съездах, на больших, по праздникам приходским?
Господствует еще смешенье языков:
Французского с нижегородским?

Почему же французский язык смешивается именно с нижегородским говором? Дело в том, что во время войны 1812 года это стало реальностью: московские дворяне эвакуировались в Нижний Новгород Василий Львович Пушкин (дядя поэта и сам поэт), обращаясь к нижегородским жителям, писал: «Примите нас под свой покров, / Питомцы волжских берегов». . Тогда же на патриотическом подъеме дворяне попытались отказаться от французской речи и заговорить (Лев Толстой описал это в «Войне и мире»), что и привело к комиче­скому эффекту — смешению французского прононса с нижегородским оканьем.

Не менее забавными были лексические казусы (и не только нижегородские!). Так, смоленская помещица Свистунова в одном из писем просила купить ей «кружев английских на манер барабанных (брабантских), «маленькую клар­нетку (лорнетку), так как я близка глазами» (близорука), «сероги (серьги) писа­грамовой (филигранной) работы, духов душистых аламбре, а для обстановки комнат — картин тальянских (итальянских) на манер рыхвалеевой (Рафаэлевой) работы на холстинке и поднос с чашечками, если можно достать с пионовыми цветами».

Кроме того, не исключено, что Чацкий просто цитирует знаменитый публици­стический текст времен Наполеоновских войн, написанный Иваном Муравье­вым-Апостолом, отцом троих будущих декабристов. Называется он «Письма из Москвы в Нижний Новгород», и в нем есть знаменитый фрагмент о том, как в московском Дворянском собрании безжалостно обходятся с французским языком:

«Я стал посреди залы; волны людей шумели около меня, но увы. Шу­ме­ли все . Редко, редко где выскакивало русское слово. Из ста человек у нас (и это самая умеренная пропорция) один гово­рит изрядно , а девяносто девять ; не менее того все лепечут варварским диалектом, который почитают французским потому только, что у нас это называется говорить . Спроси их: зачем это? — оттого, скажут они, что так вве­лось. — Боже мой! — Да когда же это выведется? Войди в любое общество; презабавное смешение языков! Тут услышишь нормандское, гасконское, русильонское, прованское, женевское наречия; иногда и рус­­­ское пополам с вышесказанными. — Уши вянут!».

4. Тайна 3 августа

Хвастаясь своими успехами, Скалозуб упоминает сражение, за участие в кото­ром он был награжден орденом:

За третье августа; засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею Низшие ордена, то есть III и IV степеней, носились в петлице, причем орденская лента завя­зывалась бантом, ордена высших степеней — на шее. Скалозуб подчеркивает, что он получил награждение более высокого уровня, чем его двоюродный брат, и что к тому времени уже имел штаб-офицерский чин. .

Точная дата названа неспроста. У современников Грибоедова, которые хорошо помнили Отечественную войну 1812 года и последовавшие за ней события, эта фраза не могла не вызвать смех. Дело в том, что никакого сражения в этот день не происходило.

Сергей Головин в роли Скалозуба в спектакле «Горе от ума». Малый театр, Москва, 1915 год Billy Rose Theatre Collection / New York Public Library

4 июня 1813 года было объявлено Плесвицкое перемирие, которое продлилось до середины августа, а 3 августа в Праге состоялась встреча российского импе­ратора Александра I с Францем II, императором Австрии Франц II — император Священной Римской империи (1792–1806), в качестве австрий­ского императора правивший под именем Франца I. , которая была ознаменована множеством наград. Никакой необходимости «засесть в тран­шею» у Скалозуба не было.

Статичность Скалозуба («Куда прикажете, лишь только бы усесться») резко про­тиворечит динамичности Чацкого («Верст больше седьмисот пронесся, ветер, буря; / И растерялся весь, и падал столько раз…»). Однако в условиях военной службы последних лет царствования Александра I именно жизненная стра­тегия Скалозуба оказывается востребованной. Дело в том, что производ­ство в следующий чин осуществлялось при наличии вакансий; если более деятель­ные товарищи Скалозуба погибали в сражениях или оказывались «выключен­ными» по политическим причинам, то он спокойно и планомерно двигался к генеральскому чину:

Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты;
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.

5. Тайна сломанного ребра

Вот Скалозуб рассказывает анекдот о графине Ласовой:

Позвольте, расскажу вам весть:
Княгиня Ласова здесь есть,
Наездница, вдова, но нет примеров,
Чтоб ездило с ней много кавалеров.
На днях расшиблась в пух;
Жоке не поддержал, считал он видно мух. –
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.

Смысл этого анекдота — в намеке на библейскую легенду о происхождении Евы из ребра Адама, то есть вторичности женщины по отношению к мужчине. В московском мире всё происходит с точностью до наобо­рот: первенство здесь всегда и во всем принадлежит женщинам. В грибоедов­ской Москве царит мат­ри­ар­хат, женское начало последовательно вытесняет мужское. Софья при­учает Молчалина к музыке («То флейта слышится, то будто фортепьяно»); Наталья Дмитриевна окружает мелочной заботой вполне здорового Платона Михай­ловича; Тугоуховский, подобно марионетке, двига­ется по командам своей жены: «Князь, князь, сюда», «Князь, князь! Назад!» Женское начало преоб­ладает и за сценой. Высокой покровительницей Молча­лина оказывается Татьяна Юрьевна Ее прототипом была Прасковья Юрьевна Кологривова, муж которой, по воспомина­ни­ям декабриста Завалишина, «спрошенный на бале одним высоким лицом, кто он такой, до того растерялся, что сказал, что он муж Прасковьи Юрьевны, полагая, вероятно, что это звание важнее всех его титулов». . Фамусов пытается воздействовать на Скалозуба через Настасью Николавну и вспоми­нает неведомых читателю, но важных для него Ирину Власьевну, Лукерью Алексе­вну и Пульхерию Андревну; оконча­тельный приговор совершившемуся в доме Фамусовых должна вынести княги­ня Марья Алексевна.

«Этот женский режим, которому подчинены персонажи „Горя от ума“, многое проясняет, — пишет Юрий Тынянов. — Самодержавие было долгие годы жен­ским. Даже Александр I считался еще с властью матери. Грибоедов знал, как дипломат, какое влияние оказывает женщина при персидском дворе». «Жен­ская власть» и «мужской упадок» становятся знаками времени: Грибоедов описывает ту переломную точку русской жизни, в которой мужественный быт 1812 года уходит в прошлое, а сплетни оказываются важнее поступков. В этой обстановке и возникает клевета на Чацкого.

6. Тайна желтого дома

Ближе к концу пьесы практически все гости на балу у Фамусовых уверены, что Чацкий сошел с ума:

Его в безумные упрятал дядя-плут;
Схватили, в желтый дом, и на цепь посадили.

Почему это так страшно? Дело в том, что сплетня о сумасшествии героя, обра­стая всё новыми и новыми деталями Сплетня о сумасшествии Чацкого развива­ется лавинообразно. Первым слова о безумии произносит он сам («От сумасшествия могу я остеречься…»), имея в виду свою несча­стную любовь; в том же значении их подхва­ты­вает Софья («Вот нехотя с ума свела!»), и лишь на третьем витке, выведенная из себя нападками Чацкого на Молчалина, Софья из мести произносит: «Он не в своем уме» — давая возможность истолковать эти слова в прямом смысле. Далее клевета рас­про­страняется анонимно через господ Н. и Д., затем обрастает фантастическими под­робностями в репликах Загорецкого, факти­чески Чацкого не знающего («Который Чац­кий тут? — Известная фамилья. / С Чацким я был знаком»). О практике распространения сплетен и их влиянии на судь­бы людей Грибоедов прекрасно знал по своей дипломатической деятельности. , по сути превращается в политический донос. О Чацком сообщается, что он «фармазон» (то есть франкмасон Франкмасоны — вольные каменщики; члены тайного религиозного благотворительного общества, с XVIII века распространившегося по всей Европе. В 1822 году по вы­сочайшему повелению все масонские ложи в России были закрыты, франкмасонство стало сино­нимом вольнодумства. ), «окаянный вольтерьянец», «в пусурманах», сведен в тюрьму, отдан в солдаты, «переменил закон».

Обвинение в безумии как способ расправиться с соперником, неугодным чело­веком или политическим противником было вполне известным приемом. Так, в январе 1817 года распространились слухи о сумасшествии Байрона, причем пустила их его жена и ее родные. Клевета и шум вокруг личной жизни поэта рас­пространились едва ли не по всей Европе. Слухи о безумии ходили и вокруг самого Грибоедова. По свидетельству его биографа Михаила Семевского, на од­ном из писем Грибоедова Булгарину есть приписка последнего: «Грибоедов в минуту сумасшествия».

Через двенадцать лет после созда­ния «Горя от ума» в сумасшествии будет обви­­нен один из прототипов Чац­кого — Петр Яковлевич Чаадаев. После пуб­ли­­кации его первого «Письма» в журнале «Телескоп» тот был закрыт, а мос­ков­ский полицмейстер объявил Чаадаеву, что теперь по распоряжению прави­тельства он является сумасшедшим. К нему ежедневно являлся для освидетель­ствования доктор, Чаадаев считался под домашним арестом и лишь раз в день мог выходить на прогулку. Через год надзор лекаря за «больным» был снят — но лишь при условии, что тот больше не будет ничего писать.

7. Тайна Ипполита Маркелыча

Репетилов рассказывает Чацкому о тайном обществе, напоминающем декабри­стское:

Но если гения прикажете назвать:
Удушьев Ипполит Маркелыч.
Ты сочинения его
Читал ли ? Хоть мелочь?
Прочти, братец, да он не пишет ничего;
Вот эдаких людей бы
И приговаривать: писать, писать, писать;
В журналах можешь ты, однако, отыскать
Его отрывок, взгляд и нечто.
О чем бишь нечто? — обо всем;
Всё знает, мы его на черный день пасем.

А как к участникам тайных обществ относится сам Чацкий? Представление о том, что главный герой пьесы — декабрист (если не по формальной при­надлежности к тайному обществу, то по своему духу), было впервые выс­ка­зано Герценом, а затем стало общим местом в школьном изучении «Горя от ума».

На самом деле отношение Грибоедова к декабристам было весьма скептиче­ским, и он осмеивает саму таинственность обществ. Репетилов немедленно рассказывает первому же встречному о месте и времени встреч («У нас есть общество, и тайные собранья / По четвергам. Секретнейший союз…»), а затем перечисляет всех его членов: князя Григория, Евдокима Воркулова, Левона и Бориньку («Чудесные ребята! Об них не знаешь что сказать») — и, наконец, их главу — «гения» Ипполита Маркелыча.

Фамилия Удушьев, данная лидеру тайного собранья, отчетливо показывает, что Гри­боедов вряд ли питал иллю­зии относительно декабристских программ. Среди прототипов Удушьева называли главу Южного общества Павла Пестеля, декабриста Александра Якубовича и даже поэта Петра Вяземского Герой, носящий фамилию Удушьев, появ­ля­ется и в романе друга Грибоедова Дмитрия Бегичева «Семейство Холмских» (1832). Инте­ресно, что его прото­типом там является Фе­дор Толстой-Американец — не названный по име­ни внесценический персонаж «Горя от ума», о котором тоже рассказывает Репетилов: «Ночной разбойник, дуэлист, / В Камчатку сослан был, вернулся алеутом, / И крепко на руку нечист; / Да умный человек не может быть не плутом». . Словом, единственным членом тайного общества среди героев «Горя от ума» оказы­вается Репетилов — и никак не Чацкий.

Источник статьи: http://arzamas.academy/mag/417-gore