Хорошие дети не плачут
Смотрю на Твой рисунок — большой футбольный мяч на моей стене.
Как думаешь, если бы все сложилось по-другому, мы бы были вместе?
Я никогда не говорила, но Ты замечательно играешь в футбол. Думаю, из нас бы вышла отличная команда.
Ты говорил мне, что не любишь больницы. Как же я понимаю.
Каждую минуту, каждую секунду я стараюсь не думать, что стены, в которых я нахожусь — стены клетки. Что ребята, которые так радостно развешивают картинки на стенах, рисуют и лепят — лишь такие же пленники, как и я, которые возможно никогда ее не покинут.
Понимаю, но все же, пожалуйста, навести меня как-нибудь.
Наверное, это мое сотое письмо — столько раз пыталась начать, и все никак не получалось.
Но мне страшно, Джоэп. Страшно, что я так никогда и не напишу своего первого письма Тебе.
Мысли в голове путаются, как будто в нее запустили крученым.
Сейчас раннее утро. Слышу пение птиц из-за окна, легкий гул рассекающих утреннюю тишину машин.
Облака длинные, ленивые и тонкие, как тем вечером в лагере, у костра. Помнишь ту песню, что мы пели под гитару? Она все крутится в моей голове. У меня ведь столько вопросов к Тебе, столько мыслей, планов и желаний! Мы же должны отыграть матч, должны выдать замуж Инну, я ведь так хотела стать профессиональной футболисткой, так хотела доказать, чтобы мама и папа гордились мной. Неужели все кончится сейчас?
. Сегодня Усатый доктор пришел без усов.
Это значит конец. Он поклялся своими усами, что вылечит меня.
Значит, все бесполезно. Мои рывки. Тренировки. Усилия над собой. Таблетки. Лабиринт из трубок и капельниц в моей палате. Эта бесконечная прямая чертовых бусин храбрости у меня над кроватью. «Каждая бусинка — за храбрость в борьбе с болезнью». Джоэп, она стелется по полу. Красная, кровавая полоса из бусин. Значит ли это, что моей храбрости недостаточно?», — дописав последнее предложение, Экки скомкала его и бросила в пирамиду других.
» Не то, нет, не то! Я не могу сдаться, нужно написать еще одно!», — девушка принялась за еще один лист, утирая бегущую слезу. Ей хотелось рыдать навзрыд, уткнувшись в теплое плечо Джоэпа. Кричать, что ей страшно, просить о помощи. Но кого? Бессильных врачей? Ей ведь только двенадцать лет.
Хотелось плакать, как плачут маленькие дети. Выплескивая весь страх и горечь изнутри, извергая из себя искреннюю скорбь и страдание. Хотелось.
Источник статьи: http://proza.ru/2014/05/25/692